Профессия

         Есть счастье в жизни! И есть справедливость! Сама Слуцкая явилась ко мне, чтобы предложить мне работу. И не просто работу, а полноправное партнерство. А уж она-то наверняка изучила не только мою биографию, но и деятельность моего бюро, и все мои расследования, и все мои победы. Воистину, свершилось правосудие, и я оправдан.

         Мои губы невольно расползаются в глуповатой улыбке неудержимой радости. Я уже ищу подходящие слова для утвердительного ответа, когда она добавляет:

– Как вы слышали, недавно случилось это жуткое покушение. И место охранника сейчас вакантно…

         Охранника?!

         Я лечу с небес на землю. С земли – в пропасть. А из пропасти – в ад. Изучив мою биографию и деятельность моего бюро, она не нашла ничего лучшего, как предложить мне должность тупого отморозка, торчащего вечно около нее, как бультерьер на коротком поводке. Это даже не оскорбление. Это удар ниже пояса. Кровь уходит с лица и пальцев куда-то вниз, губы слипаются. Я вскидываю голову.

– Простите, Иванна. Говорят, вы никогда не ошибаетесь. Но сейчас вы ошиблись. Я никогда не был ничьим охранником. И никогда им не буду.

         Голос звучит твердо. И я вижу, как эта твердость делает и ее прежней – обычной. Такой, какой она всегда бывает на судебных процессах – бесстрашной, жесткой, бескомпромиссной.

– Я уверена, что вы хорошо справитесь с этой работой. И она будет очень хорошо оплачена.

– Иванна…

         Из нас двоих кто-то должен быть мягче.

– Как вы помните, мое последнее дело закончилось провалом.

– Сейчас речь не о вашем последнем, а о вашем будущем деле! Если вы вообще способны думать о будущем!

         Я, действительно, не способен думать. Складывается ощущение, что она уже подумала за меня.

– Я не боевик. Не снайпер. Я не возьмусь за дело, которого не знаю.

         Ее сигарета докурена, и она резким движением гасит ее в пепельнице.

– Я даю вам время подумать. Разрешаю задать мне любые вопросы. И очень прошу принять мое предложение.

         И я, наконец, улыбаюсь. Чистый блеф! Если это позволяет ей выигрывать свои процессы, то со мной подобные приемы не помогут.

– Я, действительно, хотел бы уточнить некоторые детали. Ваш прежний охранник убит?

         И она тоже улыбается.

– Так пишут в газетах. А если честно: он сломал ногу.

– В результате покушения?

– Ну да! – она усмехается. – Когда мы вышли на крыльцо, он заметил какое-то движение на проезжей части, машина резко затормозила. Он оттолкнул меня, а сам поскользнулся на пластиковом пакете. Там был какой-то пакет, на крыльце. Мы упали. Прогремели выстрелы. И он не смог подняться. Оказалось – закрытый перелом. Если бы не этот пакет, может, он был бы уже мертв. Иногда судьба делает такие… сюрпризы. Есть еще вопросы?

– Вы замужем?

– Нет.

– Иванна – это псевдоним?

– Нет. Родители назвали меня Иоанной в честь…

– Иоанна Грозного?

– Я уже слышала эту шутку.

– От меня?

         Она качает головой и снова закуривает.

– С вами очень спокойно, Илья. Назовите вашу цену, – говорит просто.

– И вы не будете торговаться?

– Кто вам сказал? Конечно, буду. И обязательно вспомню о вашем последнем деле, которое «закончилось провалом», – продолжает улыбаться она.

         Она – хищница, которая меня захотела. Захотела именно в такой форме. Почему нет? Я называю нехилую сумму в качестве ежемесячной оплаты. И она кивает. Не торгуется. Просто кивает…

         Если я заработаю эту сумму через месяц, я не догоню Абрамовича. А если через месяц поскользнусь на каком-нибудь пакете, тем более не догоню.

– Я принимаю ваше предложение, хотя оно… поначалу показалось мне просто нелепым… 

         Не говорю «унизительным» или «обидным». Говорю  «нелепым». И она, кажется, не ловит подтекста.

– Ваша задача – быть рядом. Являться по первому зову. Дальше – сами понимаете, по ситуации. И еще одно условие – без интима.

         Моя очередь закурить и кивнуть. Она совсем не похожа на женщину моей мечты. Я и не думал об интиме. Но быть ее охранником я тоже поначалу не думал.

– Ваш отец жив, Иванна?

– Да. Хотя уже слаб. Ему уже восемьдесят. Я была поздним и единственным его ребенком.

– Я читал его книгу. Я изучал все его дела – шел вместе с ним путями его расследований. Аркадий Петрович… для меня вершина.

– Возможно, – она равнодушно пожимает плечами, и я понимаю, что воспоминание об отце ей не очень приятно. – Возможно. Но его карьера сложилась именно в Израиле, а если бы он вовремя не бежал из страны… неизвестно, что и как сложилось бы. В семье это был холодный и деспотичный человек. У меня не осталось хороших воспоминаний о детстве. Мать умерла, когда мне было всего десять. Это и называется – свести в могилу.

         Она отворачивается.

– Хорошо. Завтра подъезжайте к девяти в офис. И можно на «ты». Это не расценивается как интим.

– А вы… ты тоже планируешь поздних детей?

         Она уже поднялась и смотрит недоуменно.

– Я ничего не планирую. Жизнь планирует за меня.

         И она уходит. А я остаюсь. Кажется, она выиграла очередное дело. А я очередное – проиграл.

13. ОФИС