Профессия за тридевять парсеков

– Похоже, это мне, – усмехнулся он. – Фокарт Алиас Молл – подходит же? Еще и конфликтолог, во как! Хорошо хоть наши не видели – это же почти коп! Прибили бы сразу.

Гипадеры веселья не разделили, хмуро покосившись на мешающего спать человека. Всю ночь ворочался, а теперь и утром покоя не дает!

– В ответ на ваш запрос номер такой-то сообщаем, что вам отказано в доступе к объекту F-1.1.4 ввиду отсутствия у вас допуска к исследованиям категории «древние устройства и их фрагменты». Просим предоставить сведения относительно источника информации об указанном объекте для досудебного разбирательства, – с выражением зачитал Фок и снова развеселился: – То есть этот Ф. А. Молл в открытую попросил дать потрогать засекреченное… как там его?.. «древнее устройство или его фрагмент», и теперь МИК недоумевает, откуда о нем вообще узнали!

Посмеиваясь, Фок отложил в сторону просмотренный бланк и взял следующий.

– Еще круче! «В связи с разбирательством несанкционированного доступа в отдел хранения древних артефактов и предметов исторической ценности, уведомляем вас о занесении в личное дело выговора по статье такой-то». А тезка-то не промах! Жаль, что попался. Интересно, что там за эф-один-один-четыре? Наверное, что-то очень древнее и ценное, раз такая буча поднялась.

Эбони подняла голову и уставилась на Фока немигающим взглядом, в котором отчетливо читалось: «Когда же ты, наконец, заткнешься?!». Айвори перекатилась набок, нахально закинув на подружку лапы.

– Его потом уволили, – сообщил им Фок, бегло просмотрев третий документ. Мельком глянул на четвертый и добавил: – И осудили.

Под историей о таинственном Ф. А. Молле оказались: несколько фотографий с молодым капитаном и совсем еще юной Людочкой; чертеж старой «Армады» и техпаспорт к энерпульту; пара пустых бланков МИК на инфокнах – хоть сейчас в планшет закачивай, Фок еле удержался от соблазна подписать себе какой-нибудь документ шутки ради; статья о гипадерах, исчезнувших с катера-перевозчика (в отличие от автора заметки, Фок догадывался, где сейчас эти звери). Следующая фотография веселила больше всего. Здорово исцарапанный, но все равно довольный Сергей явно делал ее сам. Айвори и Эбони, совсем еще крошки, сидели у него на плечах с одинаково насупленными мордочками и запущенными под кожу человеку когтями. Страдальческая улыбка капитана демонстрировала, что приручение диких зверей шло с переменным успехом.

Фок совсем расслабился. Похоже, ничего особо секретного в этой папке нет. Капитан хранил в ней личные воспоминания, оберегая их от глаз наемников, которые хоть и не скажут ничего в лицо, но обязательно позубоскалят за спиной. Фок и сам улыбался: видеть грозного предводителя в роли няньки хищных зверят было непривычно, но забавно. Ох и потрепали ему нервы!

Пролистав стопку фотографий до конца, он аккуратно их сложил и смело взялся за следующий лист, уже не рассчитывая найти там что-то необычное. Но, едва пробежав по тексту глазами, понял, что с выводами поторопился.

Это было письмо.

«Дорогой Сережа! –

гласило оно. – Если ты читаешь это, значит, меня уже нет. Я знаю, что в твоих глазах навсегда останусь предателем, но умоляю, дочитай эти строки до конца!

Я совершил множество ошибок, но самой главной было то, что меня не было рядом, когда я еще был тебе нужен. Я жалел об этом всю жизнь и буду продолжать корить себя в вечности, когда моя душа покинет этот мир. Знаю, мне не удалось заслужить твое прощение, хоть ты и уверял меня в обратном. Лишь искренне надеюсь, что твоя жизнь не будет отравлена ненавистью ко мне. Да, я знаю, что это: я видел ее в твоих глазах и не забуду этого даже на смертном одре.

Я многое хотел бы тебе сказать, но, зная твое отношение к «миррийским проповедям», с тяжелым сердцем перехожу к главному.