Профессия: жена философа. Стихи. Письма к Е. К. Герцык

Ни получил приглашение на собрание «Ordre Nouveau»* под председательством Andr'e Maurois. Не пойдет, т. к. в среду всегда занят.

Воскресенье, 27 окт<ября>

Обедня в St.-Germain.

Днем пригласили Е. А. Извольскую, а позже приехал К. В. Мочульский. Обедал с нами. Ни очень оживился в беседе с ним. Вспоминали жизнь в Питере, Москве, многих писателей. Мочульский очень приятный собеседник, культурный, мягкий. Очень воодушевлен миссионерской деятельностью среди русских. Энтузиазм новообращенного.

* «Новый порядок» (фр.).

119//120

Понедельник, 28 окт<ября>

Вернувшись из Парижа, захожу в кабинет Ни. «Кончил статью», — встречает он меня. Это статья в защиту о. Булгакова, против указа о его ереси.

Вторник, 29 октября

1-я лекция Ни в Рел<игиозно>-фил<ософской> академии на тему*^[268]:

(12 лекций). Читал с большим воодушевлением. Чувствовалось, что говорит человек, для кот<орого> философия не предмет, а тема всей его жизни, его призвание...

Народу много и слушали с напряж<енным> вниманием, несмотря на сложность и трудность местами лекции. Я думала, слушая: «Что, если б эту лекцию в России, перед большой аудиторией! Какое богатство мыслей тратится здесь для немногих, а там такая жажда, и удовлетворяют ее мертвечиной марксистской схоластики». Но, видно, Россия еще не доросла и не заслужила ничего лучшего.

Среда, 30 октября

У нас о. Стефан, милый, тихий. Беседовал с мамой (она его духовная дочь). Пришли Фед. Ив. Либ с женой. Ф<едор> И<ванович> сообщил, что получил от Барта (знаменитого теолога) из Базеля^[269] письмо. Ему, т. е. Ф<едору> Ивановичу, не дадут кафедры, на кот<орую> он рассчитывал, и он останется здесь. Мы обрадовались, т. к. очень любим Ф<едора> И<вановича> и рады, что он живет здесь вблизи нас (в Кламаре). «Видно, это судьба ваша, Ф<едор> И<ванович>, разделять жизнь с русскими». У него богатейшая в мире библиотека старых рус<ских> книг, богословских, исторических.

Ни был на заседании в YMC'e и, вернувшись, с волнением рассказывал о продолжении истории с указом мит<рополита> Сергия (из Москвы) о ереси о. Булгакова. Говорят, что о. Б<улгаков> хочет уйти в отставку из Богослов<ского> института, где он читает богословие.

Пятница, 1 ноября

Сегодня Ни прочитал мне и сестре свою статью в защиту о. Булгакова «Дух великого инквизитора». Это смелый и открытый вызов всей официальной церкви, церкви, превратив-

* В оригинале — пропуск.

120//121

шейся в государство и перенявшей от него все методы управления душами: сыск, доносы, угрозы и отлучения.

Написав эту статью, Ни заметно успокоился после дней волнения. Исполнил свой долг. Сказал то, что велела совесть, что думают многие, но молчат из рабьего страха перед властями. Против него будет, конечно, воздвигнуто гонение со всех сторон и даже отлучение от церкви, той, официальной. Но от Истинной Церкви Христовой, Глава Которой Сам Христос, а основа — Любовь и Свобода, отлучить человека не может никто, кроме самого человека, если он предаст эту Любовь и Свободу во Христе.

Вечером я в кухне мою посуду. Входит Ни: «Я с гордостью только что думал о том, что могу о себе сказать то же, что сказал о себе Пушкин:

Что в мой жестокий век

Восславил я свободу

И милость к падшим призывал.

Погода небывалая, летняя. У нас в саду цветут розы.

Воскресенье, 3 ноября

К 5 ч. у нас Л. И. Шестов, кот<орый> не уехал читать лекции в Палестину из-за войны и трудности путешествия. Позже пришли Ф. И. Либ и проф. Ганеман (изгнанный из Германии еврей). Еще позже Г. П. Федотов с женой. Они остались ужинать. Много разговоров на волнующую всех тему об указе мит<рополита> Сергия о ереси о. Булгакова. Общее возмущение.

По-моему, это событие — провиденциально. Оно должно многим открыть глаза на то, что творится в официальной Церкви.

Понедельник, 4 ноября

 [Ни был у одной из своих переводчиц^[270]. Она недавно ездила в Россию (француженка, знающая немного русский яз<ык>). Женщина умная и культурная... Вернулся от нее Ни очень взволнованный, спорил с ней. Она в восторге от того, что видела там: музеи, библиотеки, театр. Для нее — это главное. Просвещение дикого народа. «Я не националист, — гово-

121//122

рит Ни, — но когда говорил с ней, чувствовал себя националистом, чувствовал обиду за Россию».

Я: «Она за просвещение, но какое это просвещение? Чему учат этот народ? Ведь иное просвещение хуже тьмы».

Ни: «Ей, видимо, все равно, лишь бы просвещали».

Я: «Охота была тебе так волноваться из-за этой "просветительницы"».

Ни: «Сознаю, что не стоило, но не могу. Когда вопрос идет о важности, о правде, я весь до глубины мучусь. И никто не знает, чего стоят мне мои книги, статьи. Какие мучения связаны для меня с моим творчеством!»]

Я знаю, знаю, Ни, и как хочется мне, чем могу, облегчить твою жизнь, оградить тебя от всего тяжелого, от бремени забот, часто для тебя непосильных.

Все это время в доме у нас тихо. Мама лежит, хотя ей лучше, но слаба очень. Дни уходят в заботах по дому и уходе за ней.

Вторник, 5 ноября