Профессионал

Быть может, заказчик – палестинец? Но нет, здесь полно убийц из числа бывших боевиков Организации освобождения Палестины. Де Вилльерс решил, что, гораздо вероятнее, это разбогатевший на нефти шейх одной из стран Персидского залива, затаивший личную вражду. Скорее всего, с де Вилльерсом встретится лишь представитель заказчика. Или даже представитель представителя заказчика. Вот почему он никогда не посылал на встречу с заказчиком Майера или Дэвиса. В таких вопросах нужно быть острым как бритва. Де Вилльерс не забыл тот случай, когда голландец, выступавший в роли посредника, пытался перенацелить его, словно бумеранг, на своего собственного босса, настоящего заказчика. Тогда сомнения де Вилльерса разбудила не какая-то неуловимая оплошность посредника, а подсознательный инстинкт, и он попросил «Таднамс» прислать ему фотографию заказчика, хозяина голландца. Только благодаря этому удалось избежать неприятных недоразумений, и результатом стал двойной гонорар за устранение первоначальной цели и предателя-посредника.

Расплатившись с радостным таксистом в пустынном переулке, де Вилльерс пять минут шел пешком по закрытому ювелирному базару. Гостиница оказалась скромной снаружи, но роскошной внутри. Следуя письменным инструкциям, полученным через «Таднамс», де Вилльерс вежливо кивнул дежурному администратору в фойе, стараясь не смотреть в глаза, и прошел в парикмахерский зал в дальнем конце. Там никого не стригли, никому не подравнивали бороду. Близился полдень, и парикмахер, как и все в Дубае, отдыхал.

На внутренней двери зала, помеченной табличкой «Посторонним вход воспрещен», висел список клиентов. Де Вилльерс закрыл эту дверь за собой и оказался в отделанной орехом кабине лифта, откликавшегося только на две кнопки – «вверх» и «вниз». Поднявшись на непонятно какой этаж, де Вилльерс вышел в коридор, застеленный персидскими и белуджистанскими коврами, где его встретила робко улыбающаяся девочка лет одиннадцати. Он направился следом за ней, любуясь тонким ручным шитьем на халате. На шее, ушах и запястьях девочки позвякивали чеканные серебряные украшения в южноаравийском стиле, изготовленные, вероятно, в Йемене.

Девочка привела его в богато обставленную длинную гостиную. Там висел легкий приятный аромат ладана, обязательный для жилища состоятельного араба. Во всех четырех углах стояли затейливые бронзовые светильники, увенчанные огромными, с кочан капусты, хрустальными жеодами, и каждый прозрачный камень испускал оранжевое сияние, которое переливалось на гобеленах и шитых подушках.

– Моя любимая малышка, подойди, помоги мне встать. – Голос был мягкий, приятный.

Когда глаза де Вилльерса привыкли к полумраку, он разглядел, что девочка держит руку старика, бессильно развалившегося в кожаном кресле.

Они обменялись приветствиями. Старик представился шейхом Амром бин Иссой. Он говорил на сносном английском, на манер большинства арабов-бизнесменов в странах Персидского залива. Его когда-то волевое лицо, преждевременно постаревшее и пепельно-серое от болезни, было иссечено глубокими морщинами.

– Сэр, подсаживайтесь ближе, ибо голос мой слаб.

Девочка без особого труда помогала шейху, поскольку он сильно исхудал, даже отощал. Он попросил принести кофе.

– Не знаю вашего имени, я только знаком с вашей неблаговидной репутацией. Не буду тратить время на предисловие, поскольку боль скоро вернется.

Шейх объяснил, что ему принадлежит растущая сеть продовольственных магазинов в странах Персидского залива, Турции и Ираке. Вскоре он должен открыть новые отделения на Кипре и в Иране.

– Моей прибыли хватает, чтобы ежегодно жертвовать два миллиона долларов на борьбу палестинского народа за независимость. Мои сыновья учатся в английском колледже, и до прошлого лета у меня и в мыслях не было, что я обращусь к наемному убийце.

Внезапно у шейха начался приступ кашля, и потребовалось несколько минут, чтобы оправиться от боли. Де Вилльерс мысленно отметил: если это и есть заказчик, надо составить контракт без промедления, так как дыхание смерти уже совсем близко.

Девочка принесла кофе в серебряном кофейнике-дхилле с изящным носиком и крошечные чашечки из великолепного фарфора. Когда она ушла, шейх продолжал:

– Шамса, моя внучка, потеряла отца семь лет назад; он пал, сражаясь с султанскими войсками в моей родной провинции Дхофар. Трое ее дядей также погибли в этом злосчастном конфликте. Четверо из шести моих сыновей убиты, и ни один из них не отомщен.

Шейх Амр объяснил предысторию своей ссылки в Дубай. Он убедился в том, что де Вилльерс осознал всю серьезность, с какой соплеменники смотрели на его, шейха, неспособность следовать требованиям тхаара.