Профессионалы

– Как не стыдно, Петр Николаевич? Вы сами в розыске весь путь ножками прошли, от и до. А наушников в кабинет пускаете. Боря с вещами пришел четверть часа назад.

– Идите, майор, – сказал Орлов.

Умный парень Гуров, а против начальника выступил сопливо. Орлов никого не выслушивал, он подъехал на машине и увидел Борю Вакурова с рюкзаком и чемоданом. Вчера лейтенант докладывал план оперативных мероприятий, а сегодня вещи тащит. А не обрезал полковник Гурова потому, что не любил отстреливаться, патроны берег. «Ты мне еще подставишься, гений, тогда я тебе и наушников воткну», – решил Петр Николаевич. Хоть крохотное, а удовольствие. Он довольно улыбнулся. Дело в том, что Петр Николаевич безотчетно ревновал к популярности Гурова. Ведь когда-то лучшим оперативником считался он, Орлов.

Кабинеты в прокуратуре практически не отличаются от кабинетов в милиции, а притаившиеся в углах тяжелые сейфы их даже роднят. Следователь Александра Петровна Добронравова надела сегодня старое неформенное платье, волосы стянула на затылке, прижав уши и открыв высокий лоб. Гуров, сидя за столом напротив, все оценил по достоинству и подумал, что Сашенька умница.

Надо допросить мать убитой девочки, и уж перед несчастной, полуживой женщиной блистать разноцветной косметикой и пахнуть французскими духами совсем ни к чему.

Гуров сделал вид, что работает и не слышит разговора, точнее монолога Сашеньки. Он сосредоточенно писал: «Надо работать… Надо работать… Школа… Окончание уроков… Большая перемена… Сколько школ в прилегающем районе… Разозлить участковых… Задеть за живое… Инструктаж не годится. Совещание – тем более. Что делать?»

Мать, женщина без возраста, сидела ссутулившись и, судя по всему, следователя не слышала.

Саша налила из приготовленного заранее графина в два стакана, один поставила около матери, второй выпила сама, украдкой проглотив таблетку элениума, сказала:

– Анна Ивановна, голубушка, вы должны нам помочь, – в голосе ее звучала обреченность.

Женщина, зажав ладони между колен, чуть раскачивалась и бессмысленно смотрела перед собой.

– Анна Ивановна, ваша дочка была общительной? – тихо спросила Саша. – Она легко знакомилась с людьми?

– Когда Алене было три годика, она банку с вареньем разбила, и я… – женщина замолчала.

Саша бросила на Гурова беспомощный взгляд, взяла себя в руки, сосредоточилась и спросила:

– Вы не сделаете нам одолжение? Вы ведь машинистка, а мы с майором в этом деле профаны…

Гуров понял, взял с подоконника печатную машинку, поставил на свой стол, подвинул стул.

– Преступника будем искать вместе, – сказала решительно Саша. – Составим план.

Все планы уже были составлены, дополнены и уточнены, Саша стремилась вывести женщину из шокового состояния, приобщить к делу, пробудить в ней активность.

Мать, продолжая смотреть себе под ноги, молча перешла за стол, передвинула каретку, спросила:

– Сколько экземпляров?

– Три, пожалуйста, – Гуров положил рядом с машинкой бумагу и копировку.

Женщина профессионально заправила листы, ждала. Саша кивнула Гурову, мол, действуй.

«Описание преступника пропустить, – думал Гуров, – с чего же начать?» – И вспомнил собственного производства афоризм: «Если не знаешь, что сказать, начинай с правды».

– Провести следующие мероприятия, – начал он. Женщина печатала профессионально, не глядя на клавиши.

– У школ ежедневно с девяти до семнадцати установить дежурство. Сотрудникам находиться в штатском и при оружии. Написали?

Женщина лишь двинула каретку.

– Обратить внимание на мужчин-одиночек, которые…

Неожиданно женщина вскочила, отшвырнула стул и бросилась на Гурова, попыталась вцепиться ему в лицо, но он ее руки перехватил.

– Воды! В стакан валерьянки!

Женщина плюнула ему в лицо и безвольно опустилась на пол.

Вскоре Гуров вез Сашу Добронравову в своем «жигуленке» в управление и думал о том, что опыт его становится глубже, шире и разностороннее. До сегодняшнего дня в лицо ему не плевали. «У меня еще многое впереди. Обидеть обрезком ржавой трубы пытались, ножиком тыкали, а стрелять не стреляли. Так что не считай себя, майор, всезнайкой!»

– Я хотела ее переключить, – говорила Саша, не нужно оправдываясь. – Что делать?

– Работать, – ответил привычно Гуров и подумал, что становится похож на попугая, неустанно повторяющего свой скудный словарный запас. – А в случившемся я сам и виноват. Ведь я решил сидеть тихо, в стороне.

Нет, лезу куда не следует. Для нее сейчас любой мужчина – убийца дочери.

– Что-то мы с вами часто ошибаемся, Лев Иванович, – Саша горько улыбнулась.

Гуров не ответил, остановил машину у светофора. Рядом в сквере девчонки прыгали через веревочку. Бабушки заглядывали в коляски с таким удивленным восхищением, словно никогда не были мамами.

Гуров, глядя на них, покровительственно улыбнулся, подумал: «И ничего-то вы, слава богу, не знаете». Но и сам тоже был далек от всеведения. Как раз в это время дежурный по городу принимал телефонограмму: «На тридцать восьмом километре Варшавского шоссе убит выстрелом в упор участковый инспектор…»

Гуров думал о своем, остановил машину у кинотеатра «Россия» и сказал: