Профессионалы

– Да уж… герой… – брови выше, морщинки чётче: вот как выглядит смущённый феникс. – Э-э… Юрико, а смотрели последний блокбастер… этого… как его… ну, известного режиссёра?..

А потом молодые гуляли в роще чёрных берёз, среди мрачных стволов, изуродованных памятными царапинами складных виброножей: «Хасим любит Ольгу», «Здесь был Сэм», «Кто хочет бесплатного омонку, звоните по телефону…»

Разговаривали мало, больше молчали.

Случайно выбрели на колонну, направляющуюся к центральной агоре района для проведения образцово-показательной казни. Да, лишать жизни сограждан, пусть даже и преступников, негуманно, но… – «Зажигальщику животе не дать, казнить его смертной казни». А казнить, судя по всему, собирались именно поджигателя.

Барабанная дробь – за пешим ударником шагает совмещённая рота спецназа: взвод ярунов-галдовников и два отделения дэвов-жиджретов. Командует парадом подполковник аэромобильных войск, принаряженный в составленный из двух костяных пластин головной убор. Подполковник явно из следопытов-арикара. За военизированной процессией чересчур медленно двигается парочка рослых извозчиков, запряжённых в измазанную дёгтем телегу. На телеге сидит африканец лет сорока с небольшим, в сером арестантском халате; на груди – фанерная табличка, ярко-алые буквы: «За поджог». Рядом с телегой пританцовывает от радости принаряжённый в красную рубаху профессиональный палач…

– Акира-сан…

– Да, Юрико?

– Я…

– Юрико, извините, но… Вы не обидитесь, если я приглашу вас к себе? В гости?

– Вкусный вермут.

– Мартини.

– Вкусный мартини.

– Согласен, но…

– Да?

– Юрико, Вы…

– Акира, мне надоел официоз.

– Мне тоже, я…

– Может, всё-таки выпьем на брудершафт? и перейдём на ты?

Свечи – пижонство, конечно – Акира зажёг пальцем. Хотел произвести впечатление на гостью. И, похоже, своего добился: голограммы-глазища ещё больше расширились – хотя, казалось, больше некуда: и так пол-лица не видно за радужками-зрачками.

Настоянное на травах вино вкушали из фарфоровых пиал, разрисованных драконами-тацу – другой питьевой посуды в квартире феникса не водилось – не из кастрюльки же, в самом деле, сербать?! или, хе-хе, из чайника…

Дрожащей рукой Акира наполнил «фужеры». Он чувствовал, как жар расползается от живота к пунцовым от волнения ушам и отвердевшему паху. Профсоюзные татуировки зудели и чесались – романтика ещё та.

– Кампай! – и вкусный, сладкий поцелуй смазанных спермацетовой помадой губ закрыл фениксу рот: мол, разговоры это пустое, есть иной способ общения между мальчиками и девочками.

Нежный остренький язычок скользнул по зубам Акиры и обиженно остановился – ну же, милый, пусти! что ты?! И Акира пустил – прикосновение к нёбу и «встреча на Эльбе»: вкусовые рецепторы, грибовидные сосочки – неистовая битва, война за территории: занять вражеские траншеи – и наслаждаться…

Юрико выпорхнула из объятий Акиры:

– Ну?! Теперь мы на ты?!

– Да. Мы… я…

Смех – звонкий, игривый – искусительница! Акира поймал вёрткое тело и прижал к груди, ладонь – на шею, в завитки пышных волос, растрепать сложную причёску, рассыпать локоны… Шаловливые – огнеопасные! – пальцы двинули вдоль позвонков, задержались на пояснице, бесстыдно задрали лёгкое платьице и нырнули под резинку трусиков: упругая плоть – сжимать, давить, ниже, сзади – к пушистому лону, к Вратам Мира…

Феромоны. Влага на фалангах. Неудобно – сзади. Лучше спереди…

Пушистая…

Целовать глаза – окунаться в голограммы…

Чуть хрипло, тихо:

– Хочешь, я стану блондинкой, это нетрудно?.. Хочешь, сейчас?.. С большой грудью?..

– Глаза… я хочу увидеть твои глаза… настоящие… хочу… Хорошо?..

– Да. – Юрико почесала носик, и аниме-голограмма исчезла.

Ресницы – обычные нормальные ресницы, длинные…

Брови – чёрные, красивые…

И…

Расстегнуть пуговички платья, руки вверх – снять, стащить, сгорая от нетерпения. Касаться ладонями сосков – осторожно, несмело, опасаясь случайно сконцентрировать жар и сделать больно.

Целовать, мять, целовать…

На колени – упасть – мокрая полоса на животе, языком…

Прижать девочку к стене и локтём активировать кровать-раскладушку, взлетая чуть ли ни к потолку вместе с постелью, выпрыгнувшей из распахнувшегося паласа. Акира очень любит сюрпризы, он смеётся, вглядываясь в удивлённое личико Юрико: видать, детке, ещё ни разу не приходилось кувыркаться на матрасе пятиспального наносексодрома.

Матрас выдавил из себя простыню – цветочки, кружочки на розовом шёлке. Тёплое одеяло валится из-под потолка на плечи – сбросить, мешает любоваться стройным девичьим телом, сковывает движения.

Акира напрягся – и направленным тепловым потоком погасил половину свечей – полумрак, интим.

Маникюр цепляет ткань, впивается в рубашку – ноготки царапают мужскую грудь, путаясь в густой поросли. И зубками по кадыку, и щека к щеке, и ножки обвивают поясницу, тянут, просят, заставляют плотней прижаться…

Кое-как Акира стянул кожаные брюки, теперь черёд нижнего белья. Акира почувствовал, как в трусах перезарядилась обойма с презервативами, миниконвейером выдвинув на подачу очередной боеприпас. Стянуть с ягодиц ткань – значит, загнать «патрон» в «ствол». Точнее на «ствол».

Есть!