Профессорятник

Весь конфуз выступления был связан с непостижимой оговоркой, допущенной оратором в самом начале выступления, когда была произнесена первая же фраза: «Узнав о назначении Э. Д. Днепрова, я испытала чувство сродни оргазму...». Произнеся ее, она закрыла лицо руками и, смутившись, естественно, попыталась как-то загладить свою оговорку: «да что же такое я «сморозила», Боже мой, простите, коллеги — я имела в виду, конечно же, «экстазу».

Но, слово, не воробей — вылетит, не поймаешь». (Через несколько лет, за чашкой кофе в Академии образования автор поведал об этой оговорке Днепрову, конечно же, не выдавая имени оконфузившейся дамы. Его реакция подтвердила наличие у него вполне здорового чувства юмора).

Вообще оговорок даже известных людей — не счесть. Впрочем, иногда это даже не оговорки, а результат соответствующего образовательного ценза людей. Тот же Дж. Буш (младший) за время своей политической карьеры, по существу, не обходился без ляпа ни в одном своем выступлении. Австралийцев он называл австрийцами, а в феврале 2002 года во время визита в Японию он перепутал «девальвацию» с «дефляцией», чем вызвал панику на Токийской бирже (так как, выступая перед журналистами, заявил, что будет обсуждать с японским премьер-министром возможность ... девальвации иены).

Самым главным отечественным географическим «капканом» является Красноярский край. Только ленивый не путает его с Краснодарским. Помнится, даже покойный генерал Лебедь во время своей избирательной кампании поведал красноярцам, что намерен стать хорошим губернатором для ...Краснодарского края. Генерала осмеяли все местные газеты, но выборы он все равно выиграл. Что уж говорить тогда о молодом политике от ЛДПР, который выступая по одному из центральных каналов телевидения «бухнул»: «Может быть, кто-то думает, что я мадригал...(ухо

контексту он явно хотел блеснуть словом «маргинал») и т. д. и т. п.

В этой связи самый лучший совет всем политикам (думается — не только им!), настоящим и будущим, дал когда-то Папа Римский Иоанн Павел I. На одной из аудиенций он заметил: «Если бы я знал, что стану Папой, я бы лучше учился».

22. КАДРОВИК-НОВАТОР

Существует расхожее мнение, что как только человек приходит во власть — у него сразу вырастают «клыки и грабли» вместо рук, и нередко уже норовит подать не руку, а подставить ногу. Первым делом он забывает своих друзей, начинает заботиться о себе любимом и своих близких, а все прочее становится для него... бахромой. Но мы знаем, что и это правило — не без исключений...

Много лет тому назад во время дружеского «чаепития» Борис Васильевич Лашов, молодой, подающий надежды экономист и географ, шутя, попросил своего младшего друга Олега Петровича Литовку взять в руки обыкновенный клочок бумаги и написать под диктовку расписку следующего содержания: «Я, Литовка Олег Петрович, в случае, если вдруг вырасту в большого начальника, обещаю безо всякой канители принять на работу Лашова Бориса Васильевича в знак нашей неувядшей дружбы».

Бумага была состряпана, подпись учинена и исторический документ под дружный хохот друзей исчез во внутреннем кармане «просителя», для того чтобы на долгие годы оказаться преданным забвению. Впрочем, существует мнение, что документ, составленный под воздействием паров высокомолекулярного содержания, был забыт сразу же после очередного тоста...

Как бы ни так! Новую жизнь документ обрел примерно через 40 лет, когда уже пришло, так сказать, время «ехать не на ярмарку, а с ярмарки» и стали актуальными слова поэта А. Некрасова: «Бывали времена и хуже, но не было подлей...». К этому времени действующие лица, мои дорогие друзья, стали солидными людьми: автор расписки стал действительно «большим начальником» — директором одного из знаковых институтов Российской академии наук, а «проситель» — известным профессором-экономистом Петербурга.

И вот однажды, посетив закадычного друга-директора на ул. Серпуховской, Борис Васильевич магически извлек из нагрудного кармана полуистлевшую приснопамятную расписку-челобитную и в знак действительно «незаржавевшей дружбы» (что само по себе достойно восхищения!) попросил зачислить его (разумеется, в шутку) в штат института. Надо заметить, что в это время жалованье доктора наук академического института мало чем отличалось от зарплаты дворника, и оставались в нем лица преимущественно пожилого и старческого возраста, которым деваться было уже просто некуда.