Профилактика

Ф-фух, поехали!

«— Ты крепко спишь, но ты отлично меня слышишь и понимаешь, не так ли?

— Да, я тебя слышу.

— И ты можешь выполнить любую мою просьбу?

— Да, могу.

— Давай проверим. Представь, что перед тобой стоит машина, которая сбила Виктора Полышева и еще несколько человек на Владивостокском проспекте возле дома номер сто пятнадцать. Какой она марки?

— Это «Тойота».

— Ты видишь ее номерной знак?

— (После паузы.) Да, вижу.

— Назови мне номер этой машины.

— Девятьсот семнадцать у-эн-бэ, серия... — (Еще, пауза.) — сто девяносто девять...»

Я ошалело помотал головой.

Я специально устроил себе такую проверку, потому что в свое время, сколько ни силился, но так и не смог вспомнить номер той «Тойоты». У меня всегда была плохая память на цифры. Интересно, неужели сведения об этом записаны где-то в скрытом файле моей памяти? Завтра надо будет проверить...

«— Хорошо. Вспомни тот день, когда сестра повела тебя на кладбище, где ты узнал о гибели своих родителей. Представь, что сегодня — тот самый день. Тебе шесть лет. Вот вы с сестрой подходите к могиле, над которой виднеются фотографии твоих отца и матери. Что делает Алла?

— (Голос меня-отвечающего меняется. Он остается прежним по тембру, но звучит с детскими интонациями.) Она... она плачет. И еще она стоит на коленях прямо на земле.

— А потом?

— А потом она мне сказала, что их больше нет. Что они упали на самолете и разбились. Насмерть. И папа, и мама.

— А потом?

— (Пауза.) Я... побежал.

— Куда ты побежал?

— Не знаю. Там были кусты. И сырая глина. И трава.

— И что ты там делал?

— Я упал на траву и стал плакать.

— А потом?

— (Длинная пауза.) Я не хочу... Я не хочу это вспоминать!

— Ты должен это вспомнить. Что ты сделал?

— (Всхлипывания.) Я... не хотел ее убивать. Но она сама мне подвернулась. Она была такая противная! Вся грязная, и шерсть с нее слезала клочками... Я не знаю, как это получилось. Но я взял камень и стал бить ее — по голове, по хребту, по животу. Она сначала сильно орала, а потом перестала... И я понял, что убил ее.

— Зачем ты это сделал?

Я не знал, что я расскажу сам себе, но на всякий случай включил в программу и этот вопрос.

— Мне стало обидно. Такая вонючая помойная тварь живет, а мои мама и папа умерли. Это же несправедливо, верно?

— А что было потом?

— Я заревел и стал кричать.

— Ты помнишь, как именно сделал это?

— Да. Я кричал так...

В колонках внезапно стало тихо, и я уже решил, что запись прекратилась раньше времени. Однако стоило мне протянуть руку к клавиатуре, как я был оглушен истошным воплем:

— Эй, Бог, я не люблю тебя! Потому что ты сам никого не любишь! Но все равно, если ты есть, сделай так, чтобы больше никто не погибал! Пожалуйста! Хоть один раз стань не злым, а добрым! Ты слышишь меня, Бог?

И вновь воцарилась тишина, лишь изредка прерываемая судорожными всхлипываниями. А потом голос «гипнотизера» принялся проговаривать формулы выведения из транса.

Я закрыл программу и бессильно откинулся на спинку кресла.

Значит, Антон все-таки был прав. По крайней мере, в главном он не ошибся.