Прогноз гадостей на завтра

Загорелось табло. Я пристегнула ремень и попыталась вспомнить хоть одну молитву. Стыдно сказать, но я не знаю до конца даже «Отче наш». Остальные пассажиры также притихли, лица у всех вытянулись, у многих зашевелились губы. Даю голову на отсечение, они тоже молятся.

Раздался резкий свист, самолет вздрогнул и понесся вперед, слегка подскакивая на неровностях, потом свист перешел в ровный гул, машина, благополучно взмыв в небо, легла на курс. Лететь предстояло два часа. Зная это, я прихватила с собой новый роман Поляковой и самозабвенно углубилась в чтение. Время понеслось со скоростью самолета.

Может быть, оттого, что пассажиров было мало, а может, просто Аэрофлот решил следовать примеру европейских авиакомпаний, доводящих своей заботой клиентов до полной потери пульса, но стюардессы оказались внимательны до приторности. Они развозили воду и соки, раздавали обед, приносили пледы, газеты, журналы – и все с улыбкой, поминутно интересуясь:

– Вам не холодно? Минералочки не желаете?

Единственное, что мне не понравилось, так это появление в проходе, возле двери, ведущей в кабину пилотов, очаровательной блондинки, затараторившей хорошо выученный текст:

– Уважаемые пассажиры, вас приветствует экипаж борта номер девятнадцать сорок девять, следующего по маршруту Москва – Светлогорск, время в пути один час пятьдесят две минуты. Наш полет проходит на высоте десять тысяч метров, температура за бортом – минус пятьдесят два градуса. Командир экипажа – летчик-пилот первого класса…

Я вновь затряслась от ужаса. Ну за каким чертом красавица сообщила про скорость и высоту? Только-только, спасибо Татьяне Поляковой, я успокоилась, так, пожалуйста, мне вновь напомнили, что сижу в железном ящике, несущемся с дикой быстротой на невероятной высоте!

Не замечая произведенного впечатления, светловолосая красавица продолжала говорить совсем ужасные слова:

– Давайте познакомимся с правилами пользования кислородной маской. В случае разгерметизации салона…

Я попыталась вновь уткнуться в Полякову, но въедливый голосок стюардессы проникал до самой печени.

– Детям маски надевает мать…

Чтоб тебя разорвало! Вот ведь зануда какая!

– Если вы заметили, что пассажир возле вас потерял сознание или дезориентирован, немедленно…

Нет, нужно принять экстренные меры. Я подозвала одну из пробегавших мимо стюардесс.

– Можно мне грамм пятьдесят коньяка?

– Простите, нет.

Я тяжело вздохнула:

– Тогда водки.

– Сожалею, но на внутренних рейсах Аэрофлота алкоголь не предусмотрен. Желаете воды?

– Нет, спасибо.

– Сок?

– Нет.

– Чай, кофе? – не отставала девица.

– Нет.

– Может, газету?

– Девушка, – не выдержала я, – мне просто страшно. Думала, хлопну рюмку и мигом засну. Коньяк действует на меня как снотворное. Но на «нет» и суда нет!

Девочка расплылась в улыбке:

– Совершенно нет никакого повода для беспокойства, наш самолет, Як-42, абсолютно надежен. Хотите, принесу валокордин?

Я кивнула. Стюардесса легким шагом двинулась по проходу.

Як-42? И она сказала, что это абсолютно надежная машина? Ледяная рука ужаса сжала сердце. Господи, да все газеты не так давно писали, что именно на самолете Як-42 разбился Артем Боровик. Или я ошибаюсь? Может, он сидел в Як-40? Боже, помоги!

В ожидании лекарства я прикрыла глаза. В голове не было ни одной мысли.

– Вот, – раздался голосок.

Я разлепила веки. Возле меня с кривой улыбкой стояла стюардесса. В дрожащих руках она держала поднос, на котором стояли бутылки с коньяком и фужеры.

– Угощайтесь!

– Но вы же только сказали, что нам не положен алкоголь! – возмутилась я.

Девушка старательно растягивала губы:

– Видите ли, у пилота день рождения, юбилей, и он решил угостить пассажиров, пейте на здоровье…

Я медленно взяла бокал. Ох, что-то тут не так! Помните рекламу ириса «Меллер»? Ну ту, где пассажирка авиалайнера интересуется у пилота: «Скажите, ваш самолет надежен?»

Мужик вместо ответа протягивает ей конфетку и боком, боком, чтобы несчастная обреченная не заметила парашют у него за спиной, спешит к аварийному люку. «У тебя есть еще время на ириску «Меллер», – звучит за кадром жутковатый рефрен.

Так вот, у стюардессы, подававшей мне коньяк, выражение физиономии было точь-в-точь как у того пилота! Я посмотрела в проход. Девушки, бледные до синевы, разносили коньяк.

– Пупсик, – раздался сзади капризный голосок, – сколько мы уже летим?

– Два часа тридцать минут, заинька, – ответил мужчина.

– Что-то долго…

– Странно, – согласился пупсик, – к тому же мы давно кружим над аэропортом.

Я глянула в окно. Цепочки огней быстро бежали внизу. Через пять минут стало понятно, что мы и впрямь кружим над Светлогорском.

– Что случилось? – донеслось с правой стороны.

– Да что? – взвизгнула баба позади меня. – Падаем! Мы все погибнем!

Пассажиры тревожно загудели. Внезапно из кабины появился летчик.

– Граждане пассажиры! Наша машина совершенно надежна, но произошел маленький сбой, поэтому сейчас мы вылетываем топливо.

– Ты тут лапшу на уши не вешай, – рявкнул мужик, сидевший через проход, – аварийную посадку делать будешь? Иначе зачем тебе керосин жечь! Что стряслось, говори живо!