Программируем счастье

«Он [Д. Шимода] замолчал и посмотрел на меня с сожалением. "Ты уверен в этом? Ты живешь в том же мире, что и, например, биржевой маклер, да? И твоя жизнь, как мне кажется, только что круто изменилась из-за новой политики Биржевого комитета – от перераспределения министерских портфелей с пятидесятипроцентной потерей вложений для держателей акций? Ты живешь в том же мире, что и шахматист-профессионал? Нью-Йоркский открытый турнир начинается на этой неделе. Петросян, Фишер и Браун сражаются за приз в полмиллиона долларов. Что же ты тогда делаешь на этом поле в Мейленде, штат Огайо? Ты и твой биплан, «Флит», выпуска 1929 года, здесь, на фермерском поле, и для тебя нет ничего важнее, чем разрешение использовать это поле для полетов, люди, желающие покататься на самолете, постоянный ремонт мотора и то, чтобы, не дай бог, не пошел град… Сколько же, по твоему, человек живет в твоем мире? Так ты стоишь там, на земле, и серьезно утверждаешь, что четыре миллиарда живут не в четырех миллиардах разных миров, ты серьезно собрался это мне доказать?" – он так быстро говорил, что начал задыхаться».

Таким образом, наши миры кардинально отличаются. Даже когда мы видим одно и то же, мы наделяем это разным значением. В то же время, информация, казалось бы случайно попавшая в индивидуальный мир, не должна отбрасываться. Если вы вдруг услышали, что в жаркой Африке одно черное племя, вдруг, схватившись за мачете, скоординировалось и начисто порешило другое черное племя, то смеяться не нужно. Это тоже ваш мир, раз вы об этом услышали. К вам поступил своего рода сигнал с его периферии, и, скорее всего, с ним имеет смысл поработать. Такая работа может оказаться весьма полезной в плане взаимодействия с непроявленным планом нашей жизни, даже если вас совершенно не интересует война рассвирепевших племен.

Определившись с понятием индивидуального мира, акцентируем главные особенности картины мира. Когда о ней говорят как о посреднике в создании индивидуального мира, обычно имеют в виду, что она задает те правила и направления, по которым материализуется космическая (Божественная, собственная или иная) энергия. Это действительно верно. Но процесс этим не ограничивается. Комплекс представлений, видение мира относится к содержимому сознания. А в процессе творения мира участвует также и неосознаваемые элементы: различные установки, устремления, шаблоны, блокировки, комплексы предпочтения и т. д. Упустить из виду этот момент означало бы совершить серьезную ошибку.

Ведь человек – существо целостное и в нем вообще не может быть выделена в чистом виде рациональная составляющая, свободная от предпосылок и чувств. Об этом много было сказано в науке и философии. Да и в литературе. По свидетельству культурологов, Лев Толстой показал, что «духовный мир текуч, мысль только отталкивается от факта, в акте мышления участвует весь предшествующий опыт человека, мысль его сопрягает настоящее, прошлое и будущее; она – переработка факта в свете всего жизненно опыта человека; в акте мышления принимают участие не только аналитическая и синтетическая способности мозга, но и память, и воображение, и фантазия» [4;362].

Сознание и бессознательное тесно связаны между собой. С одной стороны, бессознательное влияет на сознательные решения. С другой, сознание частично формирует содержание бессознательного, поскольку его содержимое имеет тенденцию вытесняться, мигрировать в бессознательную область. В том числе таким путем осуществляется обучение, когда вполне освоенное нами действие перестает осознаваться, начинает работать на уровне автоматизма, условного рефлекса. С третьей стороны, бессознательное выходит на высшие измерения – сверхсознание, божественный разум и т. п. Можно выдумывать разные слова для их обозначения, но смысл остается в том, что таким путем человеку открывается доступ к чему-то высшему, существенно превосходящему его сознательные возможности. Грамотная работа с непроявленным предполагает обязательный учет связи бессознательного с высшими измерениями. Этой части в данной книге посвящен отдельный раздел, а о «земном» плане, который попроще, мы поговорим сейчас.