«Прогрессоры» Сталина и Гитлера. Даешь Шамбалу!

— И сколько людей тогда погибло бы? Ага… Сразу тысяч шестьдесят покойников и еще в два раза больше раненых. Еще потом начнется радиация, умрут в общей сложности тысяч двести человек. Вот они, Петр Исаакович, прямые результаты. Если бы у правителей были бы мощные отравляющие вещества и ядерное оружие — они бы их непременно велели применять. Что получилось бы — вы только что видели. Это при том, что атомная энергия может использоваться в мирных целях! Вот у нас есть атомный реактор… Его могли построить в Англии уже двадцать лет назад. Могли построить и в России, помешала только революция.

— Никогда не слышал об этом…

— Неудивительно… А вы слышали, что в Российской империи строили специальный самолет, который мог бы нести колоссальную бомбу?

— Я слышал про самолет «Илья Муромец»…

— Что же вы слышали?

— Отец рассказывал, это был самый большой самолет Первой мировой войны. Его построили в авиационном отделе Русско-Балтийского завода. На «Илье Муромце» поставили несколько рекордов грузоподъемности, числа пассажиров, времени и максимальной высоты полета.

— Верно. Но вы вряд ли знаете, что руководил работами великий ученый Игорь Иванович Сикорский.

— Отец говорил… Эмигрант?

— Да, Сикорский уехал в Североамериканские Соединенные Штаты.

Вот он и строил. «Илья Муромец» мог нести бомбу в четыреста килограммов. А уже в семнадцатом году Сикорскому было задание — создать самолет еще больший, чтобы нести бомбу весом до тонны. Понимаете, что это за бомба?

Петя невольно сглотнул горькую слюну.

— Вы никогда не слыхали про Радиевый институт?

— Конечно, слышал… Он расположен у нас, в Ленинграде, на Петроградской стороне… его возглавляет академик Владимир Иванович Вернадский.

— Именно… Причем Вернадские же уже уехали: в двадцать четвертом году в Париже Владимир Вернадский вел семинары, когда ему сделали некое предложение из эсэсэсэр… Такое предложение, что Вернадский вернулся в Москву. Его сын поехал в Соединенные Штаты, больше отец и сын уже никогда не встречались. А старший Вернадский возглавил Радиевый институт и начал второй раз готовить атомную бомбу^{11}. Знаете, почему он ее до сих пор не изготовил?

Петя всем лицом изобразил крайнюю степень внимания.

— А потому, — мягко добивал его Бадмаев, — что мы ему этого не позволили. Наш атомный реактор здесь, в Крепости, — он у нас от Резерфорда. Вернадскому мы не позволили дать атомную бомбу его правительству: страшно подумать, на что ее могли бы применить. Мы два раза расстраивали его работу и похищали чертежи… Иначе атомная бомба у Сталина уже была бы.

Вот и судите! Атомная энергия может обернуться светом и теплом, движением громадных масс камня. А может… тем, что вы видели. Может, все-таки к лучшему, что Резерфорд убежал, а Вернадский немного не успел?

— Да что вы ко мне прицепились?! — раздосадованно, почти болезненно вскрикнул Петя. — Я солдат своего Отечества, поймите это!

— Даже это утверждение нуждается в уточнений: какое именно отечество вы изволили иметь в виду: Россию или эсэсэсэр?

Но не буду мучить вас — вы не готовы, вы почти больны от увиденного. Ограничусь констатацией факта: если бы у правительств были ВСЕ результаты научных открытий, мировая война оказалась бы совсем другой… И как вы видели, намного более ужасной. Так что, пожалуй, это все-таки к лучшему, что Лебедев и Резерфорд свои открытия утаили. И что Вернадский попросту не успел создать атомную бомбу: в России началась революция.

Вот вам вторая категория людей, которые захотели строить Крепость! — громко объявил Бадмаев Пете. — Мало тех, кто давно перерос людей, есть еще и такие вот… ученые с их несвоевременными открытиями. Им надо место, где бы эти открытия на время можно спрятать и в то же время можно обсуждать.

А третья категория — еще проще… рано или поздно всякий ученый сталкивается с печальным обстоятельством: ему предстоит умереть до того, как он совершит самые важные открытия. Это так грустно! И Гумбольдт, и Гёте, и Резерфорд, и Докучаев… Все они стояли на пороге нового, увлекательного познания, когда пришла пора умирать. А мы тут, с помощью новых наших знаний, можем сделать их… ну, не бессмертными, конечно, но намного более долговечными.

Ну-с, на один ваш вопрос я как будто ответил… Где другие?

— Они связаны с первым… Значит, Крепость создали Посвященные. Ученые. Крепостей несколько — я правильно понял?

— Правильно. Но где находятся остальные, вам знать рано.

— Я же не про это расспрашиваю… Получается, в Крепости всем заправляют Посвященные. Все признают это, хотя и относятся к Посвященным очень по-разному. И не боитесь вы восстания? Не всем же вы нравитесь — даже из обитателей Крепости?

— Намек понял… Вы правы — нас не любит не только Гурджиев. Признаю — с ним поступили почти жестоко… его уже начали готовить к Посвящению, а потом пришлось это прервать. Естественно, он затаил обиду.

— Вот он и возглавит восстание.

— Никогда не возглавит, и как раз по той причине, по который мы не взяли его в Посвященные.