Прогулка в бездну

И я мог бы этому только радоваться, если бы не проблески печали, что я видел в глубине его серых глаз. Видел и понимал, насколько реальны его опасения.

* * *

Мне казалось, что я уже забыла то тягучее ощущение, замешанное на тоске, предчувствиях, тяжести разлуки, неизвестности предстоящего, которое еще долгое время сопровождало каждый мой рассвет. Но время сглаживало все, и наступил момент, когда первый луч солнца, проникающий сквозь цветные витражи окна нашей спальни, улыбкой отразился на моем лице в ожидании того, как его губы коснуться моих, возвещая начало нового дня. Дня, в котором мы вместе.

Но судьба, словно ей показалось мало тех приключений, в которых мне пришлось принять активное участие, вернула меня к тому, с чего начался для меня путь по этому миру: мы выходили на рассвете.

Прежде чем сделать шаг на портальную площадку, которая должна была вынести нас за двойной ряд каменной ограды, я оглянулась на тянущий к прозрачному небу шпили дом, который вблизи еще больше, чем издали напоминал уменьшенную копию замка. И мне даже не трудно было сказать — какого именно: достаточно было лишь сосчитать количество башен серыми стелами украшавшими этот архитектурный шедевр, как из памяти всплывал наш поход за моим прадедом.

Как все это было давно… Но отчего же тогда так свежо в памяти? И почему отдается туманом, застилающим взгляд?

Качнув головой Олейору на невысказанный вслух вопрос, по принесенной с Земли привычке, чуть слышно произнесла: «Спасибо этому дому…, - вложив в это восклицание благодарность за каждое мгновение, прошедшее под его крышей, всколыхнув в памяти наш последний в нем вечер…

Ужин прошел очень непринужденно.

Гадриэль сыпал шутками, правда, весьма пристойного, что для него было удивительно, содержания. Похоже, это дитя настолько запало в его душу, что он, возможно, и сам того не желая, показал нам того Лорда, которого мы совершенно не знали. И лишь немногие, среди которых была и я, могли догадываться, каким он может быть, когда это светлое чувство его настигнет. Правда, это нисколько не мешало ему все замечать, все видеть и слышать и время от времени выдавать замечания, которые служили лучшим доказательством тому, что он мог одновременно и очаровывать свою барышню, и оценивать те проблемы, с которыми нам еще предстоит встретиться на своем пути.

Олейор еще какое-то время пытался убедить своего друга в том, что если бы не крайняя необходимость, уже давно бы отправил его обратно в Тарикон. Но это, скорее, была уловка, помогающая ему скрыть радость от того, что последние два дня, что мы здесь пробыли, ему не пришлось испытывать напряжение, в котором он находился, сплетая воедино все те мысли об отце, возможном на него покушении, нашем походе, Даймонах и поведении Асии, которое смущало, к сожалению, не только его.

Риган, несмотря на свою драконью сущность, никакого влияния на Лайсе не оказал, что вызвало немало высказываний, весьма двусмысленного содержания, самым безобидным из которых было утверждение о том, насколько нынче измельчали крылатые Стражи Порядка. И это заставляло нашу гостеприимную хозяйку так мило смущаться, что продолжать стоило хотя бы ради того, чтобы Гадриэль мог ненароком положить свою руку на ее ладонь, словно уверяя, будто ничего, кроме дружеского расположения за этими словами не стоит.

Валиэль… С лица младшего принца светлых не сходила восхитительная улыбка, которая когда-то смирила меня с жестокостью Лилеи и подарила мне друга, в верности которого я ни одного мгновения не сомневалась.

И лишь двое: Рамон и Асия выбивались из общего веселья. И пусть мой бывший фиктивный жених пытался соответствовать той легкости, что поселилась в большой гостиной, в которой мы все собрались — его глаза были пусты, отдаваясь в моем сердце болью каждый раз, когда я встречалась с ним взглядом. Моя же подруга была настолько спокойна и отстранена от всего происходящего вокруг нее, что, действительно, напомнила мне саму же себя, но тогда, когда наше знакомство с ней только состоялось. С маской вместо лица, с темной бездной глаз, в котором не было ни единого проблеска эмоций, с четкостью речи, в которой каждое слово было выверено и обозначало именно то, что и должно было означать. Не допуская двусмысленности толкования и напоминая общение смертельных врагов, которые за изысканностью фраз скрывали глубокую ненависть.

Вот и теперь она сидела чуть в стороне, у зажженного камина, так, чтобы лишь ее четкий профиль, лишь рука, небрежно удерживающая бокал, лишь кажущаяся раскованность позы бросались в глаза при мимолетном на нее взгляде.

И при всем моем стремлении ей помочь, я отдавала себе отчет в том, что пока она сама не захочет впустить меня в свой мир, в котором, похоже, выстроились призраки далекого прошлого, я могу лишь наблюдать за тем, как мрак лишает ее жизнь красок и все, что было в моих силах — ждать. Доверяя ее способности принимать правильные решения и веря в то, что ее душевных сил хватит, чтобы вновь стать той Асией, какой мы ее узнали.