Прогулки по Москве

«От многих мне приходилось слышать, что даже посторонний человек, переступая порог наших концертных залов, не может не почувствовать некой их особой атмосферы. Должно быть, это правда… Ведь и в наших классах, и на подмостках наших залов – Большого, Малого и Рахманиновского – происходили невероятные события духовной жизни. Эти события каким-то удивительным образом оставались здесь, в этих стенах. Даже ночью, после концерта, Большой зал продолжает дышать смолкнувшей уже музыкой».

Проректор Московской консерватории, профессор Е. Г. Сорокина

Удивительно удачно вписался в консерваторский дворик памятник П. И. Чайковскому – последняя работа Веры Мухиной (1954).

«Могучая кучка наша романтическое движение. У таких гениев, как Бородин, Мусоргский и Корсаков, многое идет от романтизации. Романтизация своего прошлого, романтизация предания – без этого нация не может существовать».

Г. Свиридов

Одно из красивейших зданий московского классицизма конца XVIII века (дом 11) занимало до революции Синодальное училище певчих – центр музыкального образования до консерватории, – объединенное с ней в 1919 году.

Московская консерватория разместилась на Большой Никитской, 13, во дворце знаменитой княгини Екатерины Дашковой, сподвижницы Екатерины Великой, президента Академии наук России. Позже дворец перешел к графу Воронцову (это он был генерал-губернатором Одессы в то время, когда там отбывал свою ссылку Пушкин).

Здание перестроили специально для занятий, оборудовали Большой концертный зал для музыкальных вечеров – его великолепная акустика создана с помощью системы пустотелых керамических емкостей, вмонтированных в свод. Крылья здания, обнимающие глубокий парадный двор, полукруглый вход и два нижних этажа, сохранились в том виде, какими они были при княгине Дашковой.

Перед входом в Большой зал установлен памятник П. И. Чайковскому. Вдохновенное лицо, поразительное портретное сходство. Правая рука с карандашом готова записать музыкальную фразу, левая по-дирижерски отбивает ритм. На бронзовой решетке отлиты начальные строки самых известных мелодий Чайковского, симметрично расположены вензеля с инициалами «П.Ч.» и даты жизни композитора: 1840–1893. Каменное основание решетки – полукруглая скамья, на которой раньше так любили отдыхать москвичи.

Из окон этого храма Гармонии зимой и летом слышна музыка. А композитор и профессор – и вслед за ним все, кто проходят мимо Большой Никитской, 13, – внимательно прислушивается к ним…

Дом на Разгуляе

Дмитрий Зубов

Любят москвичи рассказывать про свой город всякую небывальщину. Нет-нет, да и прочтешь в газете очередную версию происхождения Москвы или услышишь где-нибудь необыкновенное предание о событиях далекой старины. Маститые ученые-краеведы, уставшие от досужих сплетен, в сотый раз опровергают очередной московский миф, а он живет и только еще пышнее расцветает новыми подробностями, создавая то неуловимое, что называется духом города…

В мире московских легенд я впервые очутился будучи студентом Московского инженерно-строительного института. Одно из многочисленных помещений alma mater располагалось на стыке двух Басманных (Старой и Новой) в старинном дворянском особняке с большим, в два этажа, портиком и изящной ротондой. Внутри дом поражал своеобразной архитектурой – смесью барской усадьбы и учебного заведения. За два с половиной столетия архитекторы (талантливые и не очень) так перестроили здание, приспосабливая его к нуждам многочисленных владельцев, что невольно превратили его в лабиринт, который с успехом мог конкурировать со знаменитым Критским. Жизнь била ключом. То здесь то там сновали измученные Тезеи-студенты, силясь в бесконечных коридорах, коридорчиках и тупиках отыскать Минотавра-профессора, чтобы сдать наконец-то зачет. Даже на лекциях здесь царила особая атмосфера. Преподаватели, видимо, проникнувшись духом дома, иногда отвлекались от темы занятий и выплескивали на наши усталые головы поток историй одна фантастичнее другой.