Отдельно укажем, что приведенные курсы между золотом и серебром даются по временам Людовика Святого и ранних лет правления Филиппа Красивого — ибо при последнем, из-за его громких авантюр, началась гиперинфляция, вызвавшая снижение доли драгоценного металла в монетах и такие крупные неприятности, как бунт в Париже после «Ордонанса о максимуме цен» от 1304 года — за два года королевские выходки так надоели парижанам, что в 1306 они устроили «первую французскую революцию», вынудив Филиппа Красивого временно уехать из столицы. Злые языки поговаривают, что подговорили горожан тамплиеры и потом за это поплатились разгромом Ордена, но эта версия сомнительна — Филипп был авантюристом, пускай и великим человеком, а расплачиваться за его политику приходилось народу.
Вернемся на берега Сены, где взметнулись к небу стены и башни Шато-Гайара. Будем объективны: замок получился хороший. Настолько хороший, что хозяйственный Филипп-Август немедленно положил на него глаз: во-первых, терпеть сумасброда Ричарда в двух конных переходах от Парижа было решительно невозможно, а во-вторых — вещь-то сама по себе неплохая. Надо бы прибрать к рукам.
Прибирать к рукам было что. Три кольца стен, разделенных сухими рвами. Из-за естественного рельефа доступ к замку был только с южной стороны. Новое слово в оборонительной технике, перенятое Ричардом у сарацин, — машикули, то есть выступы в верхней части стен с проемами-бойницами, позволяющими обстреливать пространство внизу. Практически нештурмуемый донжон с немаленьким бейли (внутренним двором).
Тактико-технические характеристики Шато-Гайара таковы:
1490–1500 Голландская иллюстрация к средневековому «Роману о Розе
Постройка, что и говорить, циклопическая. Счастливый Ричард сделал Шато-Гайар своей официальной резиденцией — в Англии король не жил, считая своей родиной Аквитанию (по-английски он тоже не говорил). Львиное Сердце прилюдно хвастался, будто захватить замок невозможно, «даже если бы его стены были сделаны из масла».
Однако судьба сыграла злую шутку — наслаждаться Шато-Гайаром Ричарду довелось меньше двух лет: он окончательно погряз в авантюрах на континенте и даже начал брать верх над Филиппом, вынудив его к пятилетнему перемирию и уступкам. Сгубила самого блестящего рыцаря эпохи, разумеется, жадность — денег, как и всегда, не было, а тут пришли вести о кладе, якобы обнаруженном у графа Ашара де Шалю. В итоге при осаде замка Шалю-Шаброль Ричард получает арбалетную стрелу и через 10 дней умирает от заражения крови — 6 апреля 1199 года.
Похоронен Ричард Львиное Сердце, разумеется, в Аквитании-Пуату — в любимом матушкой Алиенор аббатстве Фонтерво. Англичанином он никогда себя не считал, полагая свою династию Аквитанской.
Новый король, Иоанн I Плантагенет (он же принц Джон, он же Иоанн Безземельный), между нами говоря, был полнейшая сопля и тряпка — особенно в сравнении с такой глыбой, как Филипп-Август, который медленно, но верно превращал захудалое королевство Франция в европейскую супердержаву. Для окончательного решения английского вопроса следовало вышибить англо-норманнов с континента обратно на остров. Чем Филипп и занялся с ослиным упрямством и напористостью носорога.
Первым делом необходимо убрать бельмо на глазу — Шато-Гайар.
Сказано — сделано. К таким вещам Филипп-Август относился серьезно и поэтому начал «правильную осаду» продолжавшуюся почти семь месяцев — с сентября 1203 года по март 1204-го. Принцип простой — бьем на земле, в небесах и на воде. Любая крепость при длительной осаде обязательно капитулирует, а мы ограничимся стрельбой из катапульт и требюше (в том числе установленных и на речных судах) и будем ждать.
Лист из Часослова герцога Беррийского.
Французское вторжение в
Принцу (уже, впрочем, королю) Джону на Шато-Гайар был плевать с колокольни Кентерберийского аббатства — своих проблем было превеликое множество. Финансы расстроены (спасибо Ричарду, кстати, оставившему брата фактически без штанов с огромным дефицитом бюджета), бароны бунтуют, война с Францией складывается неудачно — неудачно до такой степени, что восьмидесятилетняя матушка Алиенор, тряхнув стариной и припомнив бурную молодость, сама организовывает оборону замка Мирабо и успешно отражает штурм.
Недоброжелатели шептались, будто Джон внес в конструкцию «абсолютно неприступного» Шато-Гайара некоторые «модификации», из-за которых замок и был взят, но, думается, это навет и клевета — неудачников всегда обвиняют во всех смертных грехах.