Пройдя долиной смертной тени

Босс, он стесняется сказать. Но пусть сам оценит, что лучше: вставлять Юнис — или быть Юнис. У него будет с чем сравнить.

Да замолчите вы, дайте закончить! И вообще — когда угодно, но не сегодня! Или я объявлю бессрочную забастовку.

—«…и если станет преодолевать кого-либо одного, то двое устоят против него. И нитка, втрое скрученная, не скоро порвется…»

Босс, Джок, а мне это нравится! Как жаль, что у меня не было похорон!

По тебе была заупокойная служба, Длинноножка.

Да ну? А кто там был?

Только я. И органист. В маленькой часовне. Он играл, а я читал стихи, которые ты любила. Лежали цветы. И все…

Джок, я тронута до слез. Босс, он ведь действительно любит меня…

Да. И я люблю тебя.

Жаль, что меня там не было!

Может, оно и к лучшему. Ты не умеешь вести себя на похоронах.

Старое ты привидение! Меня же никто не слышит!

Как это мило с твоей стороны, Длинноножка, — называть меня «привидением». Джоан, может быть, пора топить этот старый хлам?

—«Доколе не померкли солнце и свет луны и звезд, и не нашли новые тучи вслед за дождем. В тот день, когда задрожат стерегущие дом, и согнутся мужи силы; и перестанут мелить мелющие, потому что их немного осталось; и помрачатся смотрящие в окно; и запираться будут двери на улицу; когда замолкнет звук жернова, и будет вставать человек по крику петуха и замолкнут двери пения; и высоты будут им страшны, и на дорогах ужасы; и зацветет миндаль; и отяжелеет кузнечик, и рассыплется каперс. Ибо отходит человек в вечный дом свой, и готовы окружить его по улице плакальщицы; — Доколе не порвалась серебряная цепочка, и не разорвалась золотая повязка, и не разбился кувшин у источника, и не обрушилось колесо над колодезем. И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к богу, который дал его». Из глубин мы явились, так пусть же тело нашего брата Джейкоба вернется в глубины…

Джоан закрыла Библию. Фред и доктор приподняли трап — и тело Джейка соскользнуло в воду и скрылось без всплеска.

—А теперь все вытрите слезы. Прощание не должно быть печальным. Джейк был готов к тому, чтобы тихо уйти… Ольга, не плачь. Винни, прекрати. Джейк не хотел бы, чтобы ты плакала.

Почему это, Джоан? Я совсем не против того, чтобы такое чудесное существо пролило надо мной пару слезинок.

Пригнись, Джейк. На арене ты блистал, но шоу уже закончилось. Поболтай пока с Юнис.

—Винни, подумай о своем малыше!

Но прикрутить слезный краник у Винни было делом не слишком простым.

—Джоан, неужели ты нисколечко не жалеешь о не-ом?!!

—Но как я могу о нем жалеть, если он по-прежнему со мной? Сокровище в Лотосе — отныне и навсегда.

—Знаю, я знаю… но я не могу вынести этого!..

—Роберто…

—Да, конечно. Как ты сама, Джоан? Дать фенобарб?

—Не надо. Позаботься о Винни. Посади ее рядом с собой и читай «деньги пахнут» с полчаса. А потом ложись — тоже рядышком с ней — и спи до утра. Для Винни это будет лучшим лекарством.

—Но ведь и ты можешь с нами…

—Нет. Сегодня я буду молиться с Джейком и Юнис. И они услышат меня, что бы ты об этом ни думал, глупый безбожник.

—Пусть так. Блажен, кто верует…

—Спасибо, Роберто. Заботься сегодня о Винни. Это важнее всего.

Босс, а как насчет Фреда?

Юнис, у тебя что, течка? Ты перестаешь соображать? Вспомни, как Фред испугался… тогда. Помнишь? Сегодня ему еще хуже, чем Винни… но нам о нем позаботиться не удастся. Будет только хуже.

—Капитан!

—Да, мэм?

—Труби отбой. Команде пора ужинать. Курс — на Сен-Клемент-Айленд.

—Есть, мэм!

О, если бы Кот Том!.. Джок, это было бы здорово.

Длинноножка, а на этом корыте есть хоть один мужчина, которому наша хозяйка еще не давала?