Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

В начале 1953 г., когда стало очевидно, что обе формы ДНК имеют спиральную структуру, Франклин подготовила две научные статьи о том, что A-форма является двойной спиралью. Они были отправлены в журнал Acta Crystallographica

, куда прибыли 6 марта. Это стало лебединой песней Франклин в Королевском колледже перед ее уходом в лондонский Биркбек-колледж. Она написала еще одну статью, датированную 17 марта 1953 г., в которой были представлены доказательства в пользу двуспирального строения B-формы ДНК. Но из-за событий в Кембридже эта статья не была опубликована в первоначальном виде, и о ней стало известно только после смерти Франклин. В это же самое время строение B-формы ДНК открыла другая команда ученых, которой Уилкинс, нарушив профессиональную этику, предоставил доступ к данным Франклин без ее ведома; в том числе он передал им один из ее (и Гослинга) лучших дифракционных снимков. Этот известный как «фото 51» снимок, на котором запечатлена рентгенограмма ДНК в самом высоком разрешении, доступном на тот момент, был сделан в мае 1952 г. На снимке четко просматривался крестообразный мотив, который мог отражать только спиральную структуру. Если можно сказать, что какое-то конкретное изображение открыло тайну строения ДНК, то это было фото 51.

Человеком, которому в январе 1953 г. показали эту фотографию и который поспешил с ней обратно в Кембридж, был Джеймс Уотсон. В своей книге «Двойная спираль» (The Double Helix) он писал:

Как только я увидел рентгенограмму, у меня открылся рот и бешено забилось сердце. Распределение рефлексов было неизмеримо проще, чем все, что получали раньше… бросавшийся в глаза черный крест мог быть лишь результатом спиральной структуры[54]

.

Такая реакция Уотсона объяснялась тем, что в Кембридже он вместе со своим коллегой Фрэнсисом Криком тоже работал над решением загадки строения ДНК. Крик (1916–2004) был физиком, который разочаровался в физике, приняв во время войны участие в создании ядерной бомбы, а потому в 1949 г., в возрасте 33 лет, занялся биологией и ушел писать диссертацию в отдел медицинских исследований Кавендишской лаборатории. Хотя он получил докторскую степень в 1953 г. за исследование белков и полипептидов, это произошло уже после того, как они с Уотсоном прославились благодаря внеурочной работе над строением ДНК.

Уотсон и Крик работали в одном помещении, так что Крик вскоре заразился энтузиазмом Уотсона и начал тайком от остальных исследовать ДНК вместе с ним. По сравнению с учеными из Королевского колледжа, оба они были дилетантами, которые мало знали об истории исследований ДНК, но их сильно впечатлил подход Полинга «от малого к большому». В перерывах между своими официальными исследованиями (Уотсон должен был работать с вирусом табачной мозаики) они пытались построить модель молекулы ДНК, но им мешало их собственное невежество. Прорыв произошел в июне 1952 г., после того как Крик обсудил эту проблему с биохимиком Джоном Гриффитом (1928–1972), племянником Фредерика Гриффита. Крику нравилась идея, что плоские основания с противоположных нитей ДНК могут укладываться друг на друга, как игральные карты при рифленой тасовке, и он спросил Гриффита, может ли тот определить, какие из оснований могут подходить одно к другому в такой стопке. Несколько дней спустя в очереди за чаем в столовой Кавендишской лаборатории Гриффит сказал Крику, что обдумал химические структуры оснований и считает, что аденин естественным образом соединяется с тимином, а гуанин — с цитозином. Крик мгновенно осознал, что это позволит происходить так называемой комплементарной репликации: если разделить нити, разорвав пары АТ и ГЦ, то все основания Ц одной нити соединятся со свободными основаниями Г, основания Т — с основаниями А, и т. д. Гриффит тоже догадался об этом, но благодаря своему знанию химии он понял кое-что еще, до чего Крик дошел не сразу. Обнаруженные Гриффитом свойства не способствовали тому, чтобы основания располагались стопкой одно над другим. Пары АТ и ГЦ могли соединяться друг с другом грань к грани при помощи комбинации водородных связей, причем каждая из этих пар имела одинаковую ширину, так что занимала бы один и тот же промежуток, соединяя две нити ДНК, как ступеньки винтовой лестницы.

Низкий уровень информированности Крика и Уотсона виден и по тому, что на тот момент они еще не слышали о «правилах Чаргаффа»[55]. Но в июле 1952 г. Чаргафф сам приехал в Кембридж, и Крик спросил у него, была ли хоть какая-то польза от анализа химического состава ДНК. Вот как об этом рассказывал сам Крик в своем интервью Роберту Олби в 1968 г.: