Происхождение фашизма

Опора на разум, охарактеризованный таким образом, предполагает определенную общность интересов и взглядов между кем-либо и его аудиторией. Миссис Бонд действительно пыталась опереться на разум, когда кричала своим уткам: «Подойдите и вы будете убиты, чтобы быть нафаршированными и понравиться моим покупателям», но, в общем, обращение к разуму – вещь неэффективная в отношении тех, кого мы собираемся уничтожить. Любители мяса не пытаются найти аргументов, которые казались бы вескими для овцы, и Ницше не пытается убедить массы населения, которые он называет «неумелыми и неприспособленными». Не делает этого и Маркс, пытаясь заручиться поддержкой капиталистов. Как показывают эти примеры, взывать к разуму легче, когда власть полностью подчинена олигархии. В Англии XVIII в. важны были мнения только аристократов и их друзей, а эти мнения всегда могли быть представлены в рациональной форме другим аристократам. Когда количество политических избирателей становится больше и разнообразнее, все сложнее обращаться к их разуму, поскольку уменьшается число общепризнанных принципов, лежащих в основе возможного согласия. Если невозможно найти таких предпосылок согласия, то люди склонны полагаться на собственную интуицию; а поскольку интуиция у разных групп разная, то опора на нее ведет к борьбе и власти политиков.

В этом смысле выступления против разума– феномен, время от времени повторяющийся в истории. Ранний буддизм был разумным, его поздние формы и индуизм, заменивший буддизм в Индии, не были таковыми. В Древней Греции орфики восстали против гомеровской рациональности. От Сократа и до Марка Аврелия выдающиеся люди в древнем мире были в основном рационально мыслящими. После Марка Аврелия даже консервативные неоплатоники были полны предрассудков. За исключением мусульманского мира, требования разума были в забвении вплоть до XI в., после которого, благодаря схоластике, Возрождению и науке, они стали господствующими. Противодействие началось с Руссо и Уэсли, но было сдержано триумфом науки и техники в XIX в. Вера в разум достигла своего максимума в 60-е гг.; потом она стала постепенно уменьшаться и уменьшается до сего дня. Рационализм и антирационализм сосуществовали с начала греческой цивилизации, и каждый раз, когда один из них, казалось бы, становился господствующим, начинался новый виток развития его противоположности.

Современное выступление против разума в значительной степени отличается от большинства предшествующих. Начиная с движения орфиков, обычной целью в прошлом было спасение – сложное понятие, включающее в себя и добродетель, и счастье, и достигалась эта цель, как правило, благодаря трудному самоотречению. Целью иррационалистов нашего времени является не спасение, а власть. Они, следовательно, развивают этику, которая противоположна этике Христианства и Буддизма, и из-за своей страсти к господству они неизбежно включаются в политическую деятельность. Их представители среди писателей – это Фихте, Карлейль, Мадзини, Ницше, при поддержке таких авторов, как Трейчке, Редьярд Киплинг, Хьюстон Чемберлен и Бергсон. Противопоставлены этому движению сторонники Бентама и социалисты, которые могут рассматриваться как два крыла одной партии: оба космополитические, оба демократические, оба призывают к экономической независимости. Они отличаются inter se по средствам, но не по целям, тогда как новое движение, которое достигло своей кульминации уже в идеях Гитлера, не только отличается Целями от обоих указанных выше движений, но отличается и от всей традиции христианской цивилизации.

Цель, которую, по мнению почти всех иррационалистов, на основе учений которых сформировался фашизм, должен преследовать государственный деятель, наиболее ясно выразил Ницше. Сознательно противопоставляя себя христианству, а также утилитаристам, он отвергает доктрины Бентама относительно счастья и «наибольшего счастья для наибольшего числа людей». «Человечество, – говорит он, – несомненно, скорее средство, чем цель… человечество – просто материал для опыта» (Ницше Ф. Воля к власти). Цель, которую он предлагает, – это величие исключительного человека: «Цель – достигнуть этой огромной энергии величия, которая может создать человека будущего средствами дисциплины и также посредством уничтожения миллионов неумелых и неприспособленных, который тем не менее может избежать разрушения в виде страданий, созданных вследствие этого, подобных которым никогда прежде не видели». Следует заметить, что эта концепция цели не может считаться сама по себе противоположной разуму, так как вопросы целей не подвержены рациональному обсуждению. Нам это может не нравиться – мне лично это не нравится, – но мы не можем опровергнуть это после того, как Ницше смог доказать это. Существует, тем не менее, естественная связь с иррациональностью, поскольку разум требует беспристрастности, тогда как культ великого человека всегда имеет в качестве меньшей предпосылки утверждение: «Я великий человек».