Происхождение Каббалы

Мы не знаем имени отца Азриэля. Моше Ботарель, упоминающий в своём комментарии к Йецира 3:1 некоего Азриэля бен Менахема, выказывает в цитатах такую склонность к выдумкам, что его свидетельства при отсутствии дополнительных подтверждений не заслуживают доверия. У нас есть множество сочинений Азриэля, и все каббалистические по своему характеру. В работе Ша ар ха-Шоэлъ, которую поздние авторы называли «Объяснения о десяти сефирот», мы находим катехизис, излагающий учения о сефирот в форме вопросов и ответов в стиле неоплатонической логики. Этот трактат, к которому сам автор, очевидно, написал своего рода комментарий, был впервые издан в 1850 г.[653]

Я опубликовал довольно длинный отрывок родственного текста Азриэля под названием «Путь веры и путь ереси» из Ms. Halberstam 444 [654]. Эти страницы особенно ценны. Комментарий к Йецира в изданиях под именем Нахманида точно принадлежит Азриэлю, как признавал уже Иеллинек. Ошибочное приписывание Нахманиду случилось раньше[655]

. Комментарий к талмудическим агадам, редактированный Тишби, представляет собой ревизию и частью значительное увеличение комментария Эзры, что особенно познавательно именно в свете различий, отличающих его от первой версии старшего современника Азриэля[656]. К сожалению, книга, похоже, сохранилась только частью. Некоторые длинные выдержки ещё встречаются в других манускриптах. Тишби убедительно показал, что «комментарий» к молитвам (на самом деле, собрание инструкций по мистической медитации), хотя и в целом приписывается Эзре бен Соломону в манускриптах, на самом деле принадлежит Азриэлю. Похоже, он сохранился, хотя и не полностью, но большей частью, во многих манускриптах, и до сих пор не отредактирован[657]. Тишби продемонстрировал, что во всех характерных особенностях языка и особой терминологии книга постоянно согласуется с Азриэлем, и никогда — с подлинными сочинениями Эзры. В 1927 г., когда я опубликовал длинное письмо, отправленное Азриэлем из Жероны в Бургос, я ещё колебался, приписывать ли его Азриэлю или Иакову Коэну из Сории, под именем которого оно также появляется в некоторых манускриптах. С тех пор я нашёл множество следов подлинных сочинений Иакова Коэна, и уже не может быть никаких сомнений относительно авторства Азриэля как с точки зрения стиля, так и с точки зрения содержания[658]

. От Азриэля до нас дошло также детальное изложение о тайнах жертвоприношения, Сод ха-Корбан, пока неопубликованное; многие более короткие тексты о мистицизме молитвы; и, прежде всего, краткий, но чрезвычайно ценный список каббалистических тезисов о молитве, который я отредактировал[659]. Существуют также остатки каббалистических стихов, взятых, возможно, из дидактического стихотворения о Каббале, уже утраченного [660]

.

Оба комментария к агадам представляют наложение всего агадического материала в той степени, в какой он считался в каббалистических кругах Прованса особенно значимым и наполненным эзотерическим смыслом. Часто эти цитаты не содержат никаких реальных объяснений точного мистического смысла, даже если он упоминается как «очевидный». Эзра был в особенности консервативен в этом отношении и лишь изредка позволял себе детальные отступления. То, что он получил свои комментарии устно от других, не вызывает сомнения. Его комментарий к Песне Песней даёт столь же традиционное объяснение каббалистического смысла Быт. I[661], а также перечисление заповедей Торы, сопровождающееся многими, зачастую загадочными указаниями их мистических причин. Сам Эзра отредактировал более полную версию своего комментария к агадам трактата Hagigah, главной талмудической сокровищницы спекуляций о космогонии и Меркабе; она сохранилась в Ms. Hebrew 294 в Ватикане. Похоже, что книги Эзры были составлены в 1220-е годы, если частью не ранее. Они также вызвали живое негодование среди некоторых «ортодоксальных» учёных, когда стали известны в не-каббалистических кругах. В 1240-е годы Меир из Нарбонны излил свой гнев на эти и другие каббалистические сочинения[662]. По его словам, комментарий к Песне Песней заслуживает уничтожения, чтобы простые души не попали в его ловушки. Он заявил, что этот комментарий к Талмуду ничто иное, как собрание апокрифических агад, приписанных мудрецам Талмуда, чтобы укрепить «дурную веру» каббалистов. Таким образом, литература Жероны к этому времени уже оказывала своё влияние в Провансе. Автор также был знаком с одним из двух комментариев к Йецира, а также с комментарием к Кохелет, в остальном нам неизвестным и никогда не упоминаемым самими каббалистами; возможно, этот комментарий стал жертвой самоцензуры каббалистов в результате возражений о крайней дерзости его утверждений (если только манускрипт не попал в руки фанатиков и не был уничтожен).