Происхождение Каббалы

С этих пор утверждения Нахманида о Йецира 1 согласуются с общепринятым символизмом сефирот. Без сомнения, для него этот ор бахир, как мы видели, представляет собой хокма, тогда как для Эзры это скорее бина, а для Азриэля даже тиферет[837]

. Для нашего анализа детали символизма сефирот боль-иле не имеют решающего значения. Гностический символизм доминирует над философскими определениями. Эманация в целом (особенно для Эзры и Азриэля, а также для других каббалистов этого круга) — это в той же мере имя, сколько и Престол Славы Бога. В то же время, это определение часто ограничивается до того, что между первой и последней сефирой. В первой сефире воля или корень Ничто понимается как «источник жизни», далее мир эманаций, текущих оттуда до девятой сефиры, это сама «жизнь», проявляющая своё действие в «древе жизни», которое испускает всё творение.[838]

В своей концепции об эманации каббалисты Жероны соединяют два мотива появления из потенциальности к действительности, с одной стороны, и созревания органического процесса, с другой. Мы уже встречали оба в другой связи у Исаака Слепого. Сочетание идей выражается в характерной манере в тексте о сефирот, происходящем из этого круга:

До того, как Бог создал мир, Он был один со Своим именем, и Его имя равнозначно Его мудрости. И в Его мудрости все вещи были смешаны вместе, и все сущности были скрыты, ибо Он ещё не вывел их из потенциальности к реальности, как дерево, в потенциальности которого уже присутствует плод, но ещё не рождён. Когда он созерцал мудрость, он превратил то, что было в корне, в горы, и просёк реки [Иов 28:9—10], то есть: Он вывел все сущности, скрытые в мудрости, и вывел их на свет посредством своей бина [различение] [839].

Круг Жероны уже не знает колебаний между миром сефирот, который можно обозначить как Меркаба только в символическом смысле, и миром подлинной Меркаба, размещённым ниже него. Первая или мистическая Меркаба связана с гнозисом Творца, и только она, согласно Нахманиду, указана в Торе. С другой стороны, Меркаба пророческого или мистического видения, о которой говорят Иезекииль и Хехалот, была, в лучшем случае, объектом устной традиции, пока Исайя и Иезекииль не рассказали её. Она была связана с онтологией, знанием истинной природы тварных вещей, и это видение, происходящее, так сказать, в изначальном свете Адама[840]. Пророки могут созерцать только эту последнюю Меркаба, которая обладает своими десятью степенями или сефирот. Пророческое видение поднимается снизу, и созерцает через завесы этой низшей декады отражение Шехины как последней сефиры самого божества[841]. Из всех пророков только Моисей проник ещё глубже в тайну божества. Другие авторы, такие как Эшер бен Давид, обычно считали, что пророческое видение пяти низших сефирот было возможно, в соответствии с рангом пророка[842]

.

Переход от сефирот к Меркаба представляет не новый акт творения ex nihilo в строгом смысле слова. Поток эманации в самом деле останавливается, так сказать, на последней сефире, и то, что развёртывается оттуда как тварное бытие — оно уже не «с Богом» в смысле теософического ацилут, остающегося в мире самого божества. Но после этой цезуры творческая сила продолжает течь в область сотворённого и отделённого от единства Бога[843]. Однако, творческая сила Бога действует не только в одном известном нам мире, но во всех девяти сефирот (за исключением первой, в которой не существует противоречий, так как это Ничто), развёртываясь в их двойном действии к сторонам Строгого Суда и Милосердия, и каждая производит тысячу миров в обоих направлениях. Потому вселенная должна содержать всего 18000 миров, и эта цифра снова возвращает к старой талмудической агаде, также встречается в некоторых мусульманских спекуляциях исмаилитского гнозиса[844].