Происхождение Каббалы

В разделе 114 иное перечисление: место обрезания и жена считаются отдельно, отчего получается восемь членов[227], которые сводятся до семи не взаимным отношениям между мужским и женским (как в разделе 55), а благодаря наблюдению, что фундаментально торс и место обрезания едины. В разделе 116 снова другое перечисление: ноги, руки и торс с местом порождения [как одно] и голова, к которой добавлена женщина как седьмой элемент, поскольку, согласно Быт. 2:24, она образует «одну плоть» с мужчиной, и сама исходит из его членов. Очевидно, концепция членов претерпела важное расширение, которое явно соединяется с идеей сизигий в Бахир. Два способа написания согласных нун и мем, как объясняется в продолжении раздела 55 в разделах 56—58, указывают на сочетание мужского и женского. Даже спасение связано с этим сочетанием в неясном отрывке, толкующем имя Мессии, Ииннон. Пс. 71:17: «Его имя появляется перед солнцем» толкуется в

Sanhedrin 98b следующим образом: перед солнцем [перед творением мира] его [Мессии] имя — Ииннон. Это имя содержит две нун, и Бахир, раздел 58, добавляет: «Это должно произойти через мужское и женское», что, без сомнения, связано меньше с образованием имени Мессии через единство двух начал, чем с самим спасением. Таков еврейский гнозис в своём выраженном противоречии антиномичным и энкратистским наклонностям. Хорошо известное апокрифическое замечание Иисуса, переданное в гностических евангелиях, схожим образом говорит о победе над мужским и женским в спасении, которое восстанавливает первоначальное единство[228], но ничего не говорит о самом спасении, происходящем из единства мужского и женского. Соединение двух начал точно не то же самое, что их преодоление через восстановление изначального андрогинного состояния.

Сизигия мужского и женского — это предварительное условие существования всех миров. В соответствии с архетипом женского, о котором Песнь Песней 6:10 говорит: «Кто эта, блистающая, как заря...?» Раздел 117 утверждает, что «женщина взята от мужчины, ибо было бы невозможно для верхнего и нижнего миров существовать без женского». Два глагола захор

и шамор, появляющиеся в двух версиях Декалога соответственно, в начале заповеди, предписывающей святость Субботы[229] — буквально «помни», то есть активно, и «наблюдай», то есть пассивно — связаны в разделе 124 с мужским и женским как началами небесного или божественного мира. Двойной смысл слова захор, которое на иврите может означать «помнить», а также «мужское», естественно, играет свою роль в ассоциативном процессе автора. Раздел 36, к которому я вернусь при обсуждении символизма последней сефиры, схожим образом основан на идее сизигии мужского и женского через посредство Мудрости или Торы.

В таблице десяти логосов этот антропологический символизм появляется только в вариациях на тему восьмого логоса (раздел 114). Едва ли он был в источнике (то есть в соответствующей таблице из Раза Рабба), и потому должен происходить из еврейско-гностических источников. В оригинальной таблице символизм Меркабы, очевидно, играл решающую роль в отношении четвёртого из десяти эонов. Мы видели это в анализе «Великой Тайны» в предпоследнем разделе, и текст

Бахир, разделы 96, 102, 105, 115, в её нынешнем состоянии также сохраняет эту связь довольно отчётливо. Здесь Бахир радикально расходится с более поздним символизмом этих сефирот, который намеренно игнорирует всякое возможное отождествление сефирот и объектов Меркабы и рассматривает последние, в лучшем случае, как символы, которые следует отличать от реальной Меркабы, находящейся под миром сефирот. Кроме объектов Меркабы, Бахир перечисляет другие символы упомянутого выше рода, похоже, происходящие из других серий образов в такой последовательности:

4 и 5. Правое и левое Бога, от которых исходят силы хайот и серафимов,

«стоящих слева». Они описываются в длинном предложении, торжественный стиль которого явно указывает, что оно взято из текста Меркабы.

6. Престол Славы.

7. Небеса аработ. В гностицизме Меркабы это всегда высшее из семи небес.

8. Оригинальное соответствие Меркабе, очевидно, здесь отсутствует; вместо этого отрывок вводит «праведного» как эон, но продолжение, судя по его доктринальному стилю, предполагает происхождение из источника, описывавшего некий элемент мира божественного престола, который был впоследствии заменён мистическим символом «праведного». См. далее.

9 и 10. Колёса Меркабы, офаним.

К этому следует добавить, как указывалось ранее, символы совершенно иного характера, некоторые из которых появляются в вышеупомянутой таблице и в ещё большем числе других мест в Бахир. Символические ассоциации логосов 4—6 относительно последовательны, тогда как в отношении последних сефирот противоречия настолько поразительные, что их можно удовлетворительно объяснить, только предположив наложение фрагментов из разных источников. Места 4—6 заняты, прежде всего, следующими группами по три: