Происхождение сионизма. Основные направления в еврейской политической мысли

Согласно Пинскеру, евреи — это нечто вроде ходячего мертвеца в стране живых, и этот образ пугает человечество: «Среди прочих фантастических представлений, суеверий, странных инстинктов и наклонностей, бессознательно управляющих сердцами всех людей, укоренилась и юдофобия в народах всех стран, вступающих в контакт с евреями. Юдофобия относится к числу тех болезней, что происходят от страха перед духами, но отличается от прочих тем, что страх перед еврейским духом заразил все человечество, а не только отдельные народы».

При всей слабости этого обобщающего и недифференцированного объяснения оно основано на осознании Пинскером реального факта исключительности еврейского существования. Если евреи — это нация и существуют как нация вопреки отсутствию у них существенных составных элементов национальной жизни, то здесь имеет место аномалия. Мы уже видели, как Грец и Крохмал пытались объяснить это явление, отличное от обычного хода всеобщей истории, исходя из правил самой же истории. У Пинскера отсутствует этот теоретико-историософский аспект, поэтому он удовлетворяется диагностированием самого отклонения от нормы и приводит клиническое объяснение реакции на него — антисемитизма. Однако, вопреки упрощенческому характеру такого объяснения, его оперативный вывод должен быть радикальным. Если прочие народы видят в евреях бестелесный дух, нечто вроде «Вечного жида», ищущего собственную тень, ненависть к евреям можно излечить не иначе, как вмешательством в самую суть явления. Если евреи ненавистны их соседям оттого, что лишены родины, то нормализация их положения возможна, только если у них будет родина. Так будут возвращены им их честь и место, и только так народы привыкнут относиться к евреям, как к нормальному народу, обладающему обычными рядовыми свойствами.

Юдофобия, в понимании Пинскера, приводит к тому, что евреи воспринимаются прочими народами как нечто демонологическое и им приписывают самые противоположные качества в одно и то же время:

«В глазах живых еврей представляется мертвым, для граждан он — пришелец, для постоянных жителей — бродяга, для богатых он — попрошайка, для бедных — богач-эксплуататор, для патриота он — безроден, и для всех — ненавистный конкурент»[16]

.

Эмансипация, как уже говорилось, не в состоянии изменить это отношение в его основе. Еврей по-прежнему воспринимается как объект, которому следует дать гражданские права; печать позора не будет снята с евреев, пока они не добьются самоопределения, «так долго, пока этот народ, в соответствии со свойствами своего бытия, представляет людей, скитающихся из края в край, так долго, пока сами евреи избегают упоминать о своем происхождении от семитской расы и не желают, чтобы другие напоминали им об этом; пока их преследуют, терпят их, защищают их и освобождают их».

Ибо тот, кого

освобождают, не будет свободен, пока не освободит себя сам. Порабощение евреев будет продолжаться все время, пока евреи принужден вкладывать все свои ресурсы в жестокую борьбу за свое индивидуальное существование, так как то, что евреи потеряли в изгнании, — это их коллективное самоопределение:

«В диаспоре мы спасали наши собственные жизни, проявляли нашу способность стоять каждый за себя, но потеряли общую связь, сознание нашей национальной самостоятельности».

История Израиля как народа в изгнании — это история индивидуальных решений еврейского вопроса; необходимо найти решение коллективное. Поэтому в попытках решения проблем, создавшихся в результате событий 1881 года, путем простой эмиграции в Америку, Пинскер видит продолжение поисков нового места изгнания, что, возможно, разрешит личные трудности эмигрантов на более или менее продолжительный срок, но не решит проблемы национальной.

В этой связи Пинскер напоминает — и это характерно для него как представителя поколения маскилим, — что мессианская вера и религиозная традиция евреев внесли свой склад, в конечном итоге, в пассивный характер их реакции на ненормальность положения еврейства в истории. Религиозные верования, согласно Пинскеру, приучили евреев к мысли: «Мы должны молча нести наказание, наложенное на нас Богом», — в то время как вера в Мессию, «вера в высшую силу, которая принесет нам возрождение государства», привела к пассивному подходу, вместо необходимости поисков радикальных решений «здесь и сейчас». Эти верования, утверждает Пинскер, «избавляли нас от всяких усилий, направленных на благо нашего национального освобождения, нашего единства и самостоятельности».