Происхождение скотоводства

Важное место в дискуссии о происхождении скотоводства занимал вопрос о причинах приручения животных. Ученые XVIII и большей части XIX в. принимали как само собой разумеющееся идею о том, что скотоводство возникло прежде всего из хозяйственных потребностей. Однако развитие этнографических знаний показало, что это решение вопроса не настолько очевидно, чтобы быть принятым без всяких оговорок. Уже Ф. Гэлтон [593, с. 243–271] показал, что содержание животных встречается на весьма низком уровне развития культуры, хотя и отмечал, что бродячие охотники, которые постоянно находятся на грани голода, неспособны держать пойманных животных в качестве «любимчиков» [593, с. 250]. Ф. Гэлтон предполагал, что доместикация выросла из целой серии полубессознательных действий и не имела своим прямым мотивом хозяйственные цели. Вместе с тем лишь немногие животные превратились из таких животных-«любимчиков», которых держали ради удовольствия, в настоящих домашних животных. Для этого пойманные особи должны были быть неприхотливыми и без труда приспосабливаться к новым условиям жизни, легко привязываться к человеку, быть ему полезными, свободно размножаться в неволе, обладать стадным чувством, облегчающим их выпас. Ф. Гэлтон положил начало теории симбиоза, отметив, что некоторые животные сами идут навстречу доместикации.

Поиски причин одомашнивания, не связанных с интересами хозяйства, привели некоторых ученых к утверждению о том, что большую роль в этом сыграла религиозная практика первобытного человека. Постановка проблемы в такой форме возникла в конце XIX в., когда интерес к ней вспыхнул в связи с открытием тотемизма. Впервые вопрос о возможной связи доместикации животных с тотемизмом был поставлен в 1887 Г. Дж. Фрэзером, однако позже, не найдя подтверждений в этнографических материалах, этот автор рассматривал такую связь как маловероятную [584, с. 87; 585, с. 20–23]. Развернутую аргументацию тотемичеекая теория доместикации получила в работах Ф. Джевонса [707, с. 113–120] и С. Рейнака [281, с. 34, 35]. Будучи убежден в том, что скотоводство возникло из бродячей охоты, Ф. Джевонс полагал, что единственным стимулом для продолжительного и сложного труда по доместикации могли быть те религиозные установки, которые он отождествлял с тотемизмом. Отмечая характерный для последнего запрет причинять зло тотемным животным, он считал, что они могли свободно обитать на племенной территории в течение многих поколений, становясь в итоге ручными или домашними. Пережиток этих отношений ученый видел в широко известном у скотоводов обычае по возможности не резать домашних животных специально ради мяса. Регулярное поедание мяса домашних животных, по его мнению, началось с развитием земледелия, когда пищевых ресурсов стало больше, а тотемизм исчез.

Принципиально той же системы аргументации придерживался и С. Рейнак. Правда, он отказался от представления о том, что скотоводство возникло на базе бродячей охоты ранее земледелия, допустив возможность комплексного становления производящего хозяйства в рамках одного этноса. Он уточнил также и тезис о свободном размножении тотемов на племенной территории, указав, что для этого не только члены рода, обладающие данным тотемом, не должны были использовать его в пищу, но и их соседи не могли на него покушаться. Переход к поеданию тотемов С. Рейнак связывал с возникновением, идеи обретения таким способом священной силы, которая будто бы переходила с тотема на человека. Он считал, что мысль о хозяйственной полезности домашних животных явилась следствием развития этой практики. М. Панкрициус, которая также пыталась обосновать тотемическую теорию доместикации, привлекла для этого широкие фольклорные материалы и образцы палеолитического пещерного искусства [851, с. 338–350].