Происхождение славянских наций. Домодерные идентичности в Украине и России

Если говорить о Московии, то полноценная раннемодерная нация развилась здесь под влиянием событий Смутного времени. Потрясение, пережитое в результате чужеземного вторжения, подняло самосознание московского общества на гораздо более высокий уровень. Сопротивление захватчикам укрепило предполагаемые внешние границы сообщества, заставив его осознать себя независимо от образа правителя и укрепив внутреннюю солидарность. Благодаря распространению исторических и литературных текстов, посвященных Смутному времени, образовалась новая идентичность и, можно предположить, родилась новая раннемодерная нация. Отличие между московским и русским народами-нациями наиболее заметно проявилось в глубине культурного недопонимания, что сопровождало «воссоединение» двух Русей в середине XVII века. Обзор источников, связанных с Переяславским соглашением 1654 года между Московией и украинским казачеством, свидетельствует, что этнонациональные мотивы почти начисто отсутствуют в дискурсе, который сопровождал это событие. Несмотря на то, что в своих письмах в Москву Богдан Хмельницкий представлял некоторые элементы украинского восстания в этнонациональном свете, московская сторона продолжала смотреть на мир преимущественно сквозь призму вероисповедания, а следовательно, ей не хватало лексики, необходимой для ведения диалога, который бы базировался на понятии этнонационального единства. Даже идея религиозного единения, ставшая основой дипломатического диалога между двумя сторонами, в Переяславе была всего-навсего декларацией: в то время две соответствующие церковные традиции были в корне настолько разными, что не могли дать устойчивой основы для «воссоединения». Неудивительно, что именно Киевский митрополит стал первым оппонентом и критиком московского присутствия в Украине.

Переяславское соглашение не только вскрыло различия между русинами и московитами, но и создало политические предпосылки для формирования новой идентичности, которая появилась в результате более чем полувековых «переговоров» между московской и казацкой элитами. Ведущую роль в ее конструировании сыграли уроженцы Гетманщины, которые покинули свою родину, чтобы служить царю, — как Теофан Прокопович, соратник Петра І. Такие личности, воспитанные в Киевской академии в ренессансной традиции польской и центральноевропейской науки и культуры, привнесли с собой в Московию понятия народа-нации и отчизны, совершив революцию в московском политическом дискурсе Петровской эпохи. Этот дискурс помог сформироваться новой идентичности российских имперских элит, возникшей в решительном противопоставлении старомосковской идентичности, которую олицетворяли лидеры старообрядчества. Главная проблема официальной российской идентичности ХVІІІ века заключалась в том, что осознание Россией себя как нации происходило одновременно с зарождением ее имперского образа и самоосознания. Переплетение понятий национальности и имперской государственности в момент исторической встречи русских (украинских и белорусских) элит с московскими сыграло ключевую роль в формировании российской имперской идентичности. С самого начала она зиждилась на том утверждении, что восточные славяне составляют один «славенороссийский» народ, или нацию. В дальнейшем такое убеждение привело к существенным недоразумениям в среде модерных россиян, украинцев и белорусов касательно определения их идентичностей и очень усложнило задачу тем, кто изучал их истории и политические манеры.