Происхождение видов

Если мы предположим, что жало пчелы существовало у отдаленного предка в качестве буравящего зазубренного инструмента, какие встречаются у многочисленных представителей этого обширного отряда, что с тех пор оно изменилось, хотя и не усовершенствовалось для выполнения своего современного назначения, и что яд, первоначально приспособленный для совершенно иного назначения, как, например, образования галлов, также усилился, то, может быть, поймем, почему употребление жала может так часто сопровождаться смертью насекомого; если, в итоге, способность жалить окажется полезной для живущих сообществами пчел, она будет соответствовать всем требованиям естественного отбора, хотя бы и причиняла смерть отдельным членам сообщества. Если мы удивляемся поистине чудесной силе обоняния, благодаря которой самцы многих насекомых разыскивают своих самок, можем ли мы в одинаковой мере восхищаться тем, что ради этой единственной цели развиваются тысячи трутней, которые во всех других отношениях совершенно бесполезны для сообщества и которых их более трудолюбивые, но бесплодные сестры, в конце концов, умерщвляют? Хотя, быть может, это и трудно, но мы должны восхищаться дикой инстинктивной ненавистью пчелиной матки, побуждающей ее истреблять молодых маток, своих дочерей, при самом их рождении или же погибать самой в этой борьбе, – так как это, несомненно, клонится ко благу всего сообщества; материнская любовь или материнская ненависть, хотя последняя, по счастью, проявляется чрезвычайно редко, равны перед неумолимым принципом естественного отбора. Если мы восхищаемся разнообразными искусными приспособлениями, благодаря которым орхидеи и многие другие растения оплодотворяются при содействии насекомых, то можем ли мы считать одинаково совершенной выработку нашими соснами целых облаков пыльцы только для того, чтобы несколько пыльцевых зернышек случайно достигло при содействии ветра яичка.

Краткие выводы. Законы единства типа и условий существования охватываются теорией естественного отбора

Мы обсудили в этой главе некоторые затруднения и возражения, которые могут быть выдвинуты против моей теории. Многие из них серьезны; но я полагаю, что при их обсуждении нам удалось объяснить некоторые факты, которые с точки зрения веры в независимые акты творения остаются совершенно непонятными. Мы видели, что виды в каждый данный период не безгранично изменчивы и не связаны друг с другом множеством промежуточных звеньев отчасти потому, что процесс естественного отбора всегда совершается крайне медленно и в каждый данный момент действует только на небольшое число форм, отчасти же потому, что самый процесс естественного отбора предполагает постоянное вытеснение и истребление предшествующих и промежуточных ступеней. Близко родственные виды, теперь занимающие непрерывные области, во многих случаях должны были образоваться еще тогда, когда область эта не была непрерывной и когда жизненные условия в ее различных частях, будучи различными, не переходили нечувствительно одни в другие. Когда две разновидности образуются в двух районах одной непрерывной области, нередко может образоваться промежуточная разновидность, приспособленная к промежуточному поясу; по причинам, выше изложенным, эта промежуточная разновидность будет обыкновенно представлена меньшим числом особей, чем те две формы, которые она соединяет; следствием этого будет тот факт, что при дальнейшем ходе изменений эти две формы, благодаря своей большей численности, будут находиться в более благоприятных условиях по сравнению с этой малочисленной промежуточной разновидностью и будут обыкновенно с успехом ее вытеснять и, наконец, истребят ее.

Мы видели в этой главе, что нужно соблюдать крайнюю осторожность, когда утверждаешь, что не может быть переходов между самыми различными привычками; что летучая мышь, например, не могла образоваться путем естественного отбора из животного, первоначально только скользившего по воздуху.

Мы видели, что виды при новых условиях жизни могут изменять свои привычки или могут иметь разнообразные привычки, порою совершенно несходные с привычками ближайших к ним родственных форм. Отсюда, помня, что каждое органическое существо стремится жить там, где оно может жить, мы могли понять, каким образом возникли такие формы, как горный гусь с перепончатыми лапами, живущий на земле дятел, ныряющие дрозды и буревестники с образом жизни чистиков.