Происхождение видов

Дарвин застонал и почувствовал, что теряет сознание. Перед его глазами задрожала красноватая рябь, а потом он вдруг ясно, как на раскрашенной гравюре, увидел стоящее; на высоком берегу реки трехэтажное здание, заросшее плющом, почти до самой крыши, - дом в Шрусбери, где -прошло его детство. Он увидел свою комнату, полную коробок с коллекциями раковин и птичьих яиц, а потом - самого себя, маленького, в узком, неудобном сюртучке бредущего в час отлива по берегу моря, рассматривая вынесенных волнами моллюсков и рыб. Потом он ясно увидел вдохновенное лицо профессора Гранта, своего, первого учителя, говорящего :. о личиночных .формах пиявок и мшанок, а затем замелькали другие лица, виденные только на портретах, но странно живые" - дедушки Эразма, умершего за семь лет до его рождения. Карла Линнея, Жана-Батиста Ламар-ка, Джона Стивенса (и сразу же вспомнилась подпись под рисунком редкого жука из его книги о британских насекомых - "пойман Ч. Дарвином"). И все эти лица с надеждой глядели на него, все они ждали, что он найдет в себе силы, победит и продолжит начатое ими дело, все они", через тьму годов и миль посылали ему свою помощь х поддержку.

"У меня нет права на смерть" - подумал Дарвин, - я еще не знаю главного... Я не могу умереть сейчас".

Сверхчеловеческим усилием он напряг все мышцы своего большого тела, подвернул под себя сжавшую горло обезьяны руку и услышал тихий хруст шейных позвонков. Горилла сразу обмякла в его мощном объятии, но некоторое время Дарвин не мог разжать своего захвата и лежал на ней, восстанавливая дыхание.

"Да, - подумал он, - не только интеллект, но и воля. Воля к жизни. Все это надо спокойно обдумать".

Встав, он медленно подошел к столу, накинул на плечи сюртук и взял в руку подсвечник с догорающей свечой. Кровоточила расцарапанная грудь, болела нога, ныла перенапряженная шея - но Дарвин был счастлив. Истина стала ближе еще на несколько шагов, и ее торжественный свет, еще не яркий, но уже явственно видный, осенял его душу. Дарвин перешагнул через мертвую гориллу, обошел непристойно раскинувшего ноги орангутана и пошел к выходу.

Когда ведущий на палубу люк распахнулся, Дарвина ослепил солнечный свет. Некоторое время он напряженно моргал, держась за перила, а потом несколько почтительных рук пришли ему на помощь и помогли подняться на палубу.

Дарвин прикрыл лицо ладонью. Когда глаза немного привыкли к свету, он разлепил веки и увидел безбрежную ярко-синюю гладь океана, над которой висели белые галочки птиц. Вдали, за невысокой стеной борта, сквозь редкую сетку уходящих вверх снастей виднелся зеленый берег какого-то неизвестного острова он то уходил чуть вниз, то поднимался вверх.

- Сэр Чарлз, вы в порядке? - раздался над ухом голос капитана. .

- Не называйте меня "сэр", - пробормотал Дарвин. - Ради Бога.

- Поверьте, - торжественно сказал капитан, - и для меня, и для всей команды брига "Бигль" - огромная честь сопровождать вас в этом путешествии.

Дарвин слабо махнул рукой. Как бы подтверждая слова капитана, на носу грохнуло орудие, и над водой вытянулся длинный клуб белого дыма. Дарвин поднял глаза. Вдоль борта ровной шеренгой стояли матросы - здесь была почти вся команда. Десятки глаз влюбленно смотрели на него, и, когда помощник капитана, в парадном кителе стоявший перед строем, взмахнул палашом, над палубой и морем понеслось раскатистое "ура".

- Я же просил, - сказал Дарвин. - Мне, право, неловко.

- Вы гордость Британии, - сказал капитан. - Каждый из этих людей будет рассказывать о вас своим внукам.

Дарвин, смущенно и хмуро косясь на строй моряков, пошел по палубе. Рядом, стараясь не отставать, шел капитан, а следом спешил боцман в белых перчатках, держащий в руках ведерко с замороженным шампанским. Влажный ветер, распахнувший полы сюртука, приятно холодил- голую грудь Дарвина, и он чувствовал, что к нему быстро возвращаются силы.

- О чем вы сейчас думаете? - спросил капитан.

- Я думаю... О Боже, да скажите им, чтобы перестали вопить...

Капитан сделал знак рукой, и раскатистое "ура" стихло.

- Я думаю о своих исследованиях, - сухо сказал Дарвин.

- Сэр Чарлз, - сказал капитан, - поверьте, когда я представляю себе те высоты и бездны, где странствует ваша бесстрашная мысль, мне становится не, по себе. Я знаю, что ваши идеи могут оказаться недоступными простому офицеру Ее Величества, но все же я не считаю себя полным невеждой. В свое время я тоже учился в Оксфорде...

Капитан быстрым движением задрал рукав сюртука и показал Дарвину татуировку - три расплывшиеся синие короны и раскрытую между ними книгу со знакомой надписью. Взгляд Дарвина подобрел.

- Я учился в Кембридже, - сказал он, - но "дело не в этом. Я думаю о существовании. Существовать - это ведь так прекрасно, не правда ли? Но только борьба способна сделать эту радость ощутимой. Беспощадная, жестокая борьба за право вдыхать этот воздух, смотреть на это море и этих чаек. Понимаете?