Происшествие

И снова я позвонил с домашнего телефона. После трех звонков включилась голосовая почта.

— «Здравствуйте, вы позвонили Алану Баттерфилду. Оставьте сообщение».

Какой еще Алан? Шейла не знала человека с таким именем…

Стоп. Алан Баттерфилд. Преподаватель Шейлы по бухгалтерскому учету. Зачем он звонил ей так часто? И почему она не отвечала на его звонки?

Я бросил трубку на стол, не зная, что предпринять. Так много вопросов и так мало ответов.

Затем я продолжил поиски таблеток. Где Шейла доставала лекарства, которые выдавались только по рецептам? Как расплачивалась за них? И что она собиралась делать с…

Деньги.

Деньги, которые я откладывал!

Кроме меня единственным человеком, знавшим о спрятанной в стене наличности, была Шейла. Неужели она взяла деньги и купила на них лекарства, которые планировала перепродать?

Я открыл ящик стола и взял маленький нож для вскрытия писем. Обогнул стол и присел возле противоположной стены комнаты. Засунув нож в щель между деревянными панелями, я через пару секунд открыл в стене прямоугольное отверстие в семнадцать дюймов шириной, один фут высотой и глубиной примерно в три фута.

Знакомый сверток был на месте. Я хранил деньги в связках по пятьсот долларов. Быстро сосчитав их, я убедился: всего тридцать четыре тысячи.

Именно столько я сэкономил, работая «вчерную».

Но там лежало и еще кое-что.

Коричневый конверт за свертком с наличностью. Я вытащил его и обнаружил, что он туго набит.

В левом верхнем углу значилось: «От Белинды Мортон». А внизу — номер телефона.

Я тут же узнал его. Тот самый номер, который видел пару минут назад.

Шейла звонила по нему в 13:02 в день своей смерти. Номер, если верить Артуру Твейну, Мэддена Соммера.

Конверт был запечатан. Я просунул нож под клапан и аккуратно вскрыл его, затем подошел поближе к столу и вытряхнул содержимое.

Деньги. Очень, очень много наличности.

Тысячи долларов.

— Матерь Божья! — воскликнул я.

И услышал выстрел.

Звон разбиваемого стекла.

Крик Келли.

Глава двадцать седьмая

На два пролета лестницы у меня ушло меньше, чем десять секунд.

— Келли! — не своим голосом заорал я. — Келли!

Дверь в ее комнату была закрыта. Я так шарахнул по ней, что едва не сорвал с петель. Я слышал крик Келли, но ее не видел. Кругом были осколки стекла. Окно, выходящее на улицу, было разбито.

— Келли!

До меня донесся сдавленный плач. Я бросился к ее шкафу. Келли, сжавшись в комочек, сидела на груде обуви.

Увидев меня, она выскочила.

— С тобой все хорошо, солнышко? Отвечай! Быстро!

Келли приникла к моей груди и заплакала.

— Папа! Папа!

Я прижал ее к себе — так крепко, что даже испугался, не сломаю ли ей что…

— Я здесь, с тобой. Ты не порезалась?

— Не знаю, — всхлипывала она, — я так испугалась…

— Вижу, вижу. Милая, я должен проверить, все ли с тобой в порядке.

Она шмыгнула носом и кивнула. Я поискал кровь, но нигде не увидел.

— В тебя точно не попали осколки?

— Я сидела там. — Келли указала на компьютер. Ее стол стоял возле той же стены, где и окно, а значит, осколки посыпались рядом с ней.

— Расскажи, что случилось?

— Я просто сидела, потом услышала, как мимо быстро проехала машина, а затем этот грохот, стекло разлетелось… Я спряталась в шкафу.

— Умница! Молодец. — Я снова обнял ее.

— Что это? — спросила Келли. — Кто-то стрелял в наш дом? Ведь кто-то стрелял, да?

Я подумал. Есть люди, которые могут ответить на эти вопросы.

— Итак, — произнесла Рона Ведмор, — вот мы и встретились снова.

Она появилась после того, как на место прибыли несколько полицейских машин. Улицу перекрыли, а наш дом огородили желтой лентой.

— Мир тесен, — отозвался я.

Ведмор разговаривала с Келли в течение нескольких минут. Потом захотела побеседовать со мной с глазу на глаз. Но Келли испугалась, что нас разлучат, поэтому Ведмор позвала одного из полицейских — женщину — и спросила мою дочь, не хочет ли она посмотреть, как выглядит полицейская машина изнутри. Келли позволила увести себя лишь после того, как я убедил ее, что ничего плохого с ней не случится.

— У нее все будет замечательно, — заверила меня Ведмор.

— Правда? — удивился я. — Детектив, кто-то только что пытался убить мою дочь.

— Мистер Гарбер. Я вижу, как сильно вы встревожены; более того, если бы вы не были расстроены, я точно заподозрила бы неладное. Но давайте во всем разберемся, определим, чем мы располагаем, а чего не знаем. Пока нам известно немногое. Кто-то стрелял в ваш дом, в спальню вашей дочери. И это все, если только вы не обладаете еще какой-нибудь информацией, которой до сих пор со мной не поделились. Судя по тому, где находилась ваша дочь в момент выстрела, я, честно говоря, сомневаюсь, будто целились именно в нее. Келли не могло быть видно с улицы. Кроме того, шторы все это время оставались задернутыми. Добавим к этому, что Келли всего восемь лет, она не очень высокая для своего возраста, и поэтому человек, стрелявший с улицы, да еще под таким углом, вряд ли попал бы в столь маленькую мишень.

Я кивнул.

— И тем не менее. Вы не знаете, кто это мог быть?

— Нет.

— Значит, в последнее время вы ни с кем не ссорились? Никто не мог затаить на вас зло?