Пройти по Краю Мира

Так, одна за другой, изображающие богов статуи снова явили себя, и, как выразилась мисс Таулер, своим видом — красными лицами, третьим глазом и обнаженными животами — они словно насмехались над ней. Статуй, буддистских и даосских, действительно было очень много, потому что в разное время монастырь занимали монахи разных вероисповеданий. Все зависело от того, кто захватывал этот участок земли. Однажды перед Рождеством, когда было слишком холодно и не хотелось никуда выходить, мисс Грутофф объявила, что нам следует «обратить» китайских богов в христианство. Их было решено покрасить. Девочки, выросшие в приюте с раннего детства, восприняли эту идею как повод для веселья. Но некоторые из учеников, появившиеся здесь не так давно, не захотели лишать богов лица, тем самым накликая на себя их гнев. Они так этого боялись, что, когда их подводили к статуям, падали на пол и, словно одержимые, кричали до тех пор, пока изо рта не начинала идти пена. Я же не боялась. Мне казалось, что если я буду относиться с уважением как к христианским, так и к китайским богам, ни один из них не причинит мне вреда. Я рассуждала так: китайцы были вежливыми людьми и всегда придерживались практического отношения к жизни. Китайские боги понимали, что мы жили в доме, которым управляли американцы, и что там действовали западные правила. Если бы боги могли говорить, они настояли бы, чтобы христианские божества чувствовали себя как дома и получали привилегии гостя. Китайцы, в отличие от иностранцев, не пытались обратить других в свои верования. Они бы позволили иностранцам идти своим путем, каким бы странным тот ни был. Касаясь кистью с краской золотых и красных лиц, я говорила:

— Прости меня, Нефритовый Правитель, прости, Начальник Восьми Бессмертных. Я всего лишь вас маскирую, чтобы ни японцы, ни коммунисты не нашли вас, когда им понадобится древесина для костров.

Я была хорошей художницей. Некоторым богам я сделала из овечьей шерсти бороды, из лапши — длинные волосы, из перьев — крылья. Так Будда превратился в толстого Иисуса, богиня Милосердия — в Марию возле яслей, Триада Чистых, верховные даосские божества, — в волхвов, а восемнадцать Лоханов, учеников Будды, превратились в двенадцать апостолов и шестерых их сыновей. Фигурки демонов были превращены в ангелов. На следующий год мисс Грутофф решила раскрасить маленькие резные изображения Будды, разбросанные по всему монастырю: их тут было несколько сотен.

Еще через год мисс Грутофф нашла пропахшую плесенью кладовку, в которой я перечитывала записи Драгоценной Тетушки. Фигурки, которые хранились там, по словам Сестры Юй, предназначались для диорамы, показывавшей, что происходило с человеком, который попадал в иной мир. Их там было несколько дюжин, очень реалистичных и страшных. Одна изображала стоявшего на коленях мужчину, внутренности которого разрывали какие-то рогатые существа. Три фигурки болтались на пике, словно свиньи на вертеле. Четыре человека сидели в кипящем котле. А еще там были огромные демоны, краснолицые, с рогатыми головами, отправляющие мертвых на битву. Когда мы закончили их расписывать, у нас получился полный вертеп: Младенец Иисус, Мать Мария, Иосиф и все остальные, включая Санта-Клауса. Правда, у всех фигур были открыты рты в истошном крике, и, что бы ни говорила мисс Грутофф, большинству девочек не казалось, что они поют рождественские хоралы.

Спустя несколько лет в монастыре больше не осталось идолов, которых нужно было превращать в ангелов. К тому времени изменилась и я сама: от помощника учителя — к учителю, от одинокой девочки — к девушке, влюбленной в сына Учителя Паня.

И вот как это началось.

Каждый год в канун Малого Нового года студенты писали для храмовой ярмарки плакаты с добрыми пожеланиями. Однажды я вместе с Учителем Панем и другими учениками расписывала длинные полоски красной бумаги, разложенные на столах и на полу классной комнаты.

Кай Цзин, как обычно, приехал на велосипеде, чтобы забрать отца домой. Земля на холме Драконья Кость замерзла, поэтому большую часть времени юноша был занят тем, что рисовал схемы, писал доклады и отмечал места, где были обнаружены разные кости. В тот день Кай Цзин приехал раньше обычного, когда Учитель Пань еще не был готов уехать. Тогда он предложил свою помощь в росписи. Он встал рядом со мной за мой стол, а я обрадовалась еще одной паре рук.

Спустя какое-то время я заметила, что он делал: какой бы иероглиф я ни писала, какой бы символ ни рисовала, он делал то же самое. Если я писала «удачи», Кай Цзин повторял слово «удачи» на своем плакате. Если я писала «достатка», он делал то же самое. Если я выводила «всего, что пожелаете», он повторял каждое мое движение. Он двигался почти в одном ритме со мной, и казалось, что мы вдвоем исполняем какой-то танец. Так началась наша любовь: с совпадения в каждой точке, каждом изгибе, каждом подъеме кисти.