Проходки за кулисы. Бурная жизнь с Дэвидом Боуи

Было, должна я заметить, впечатляюще. Не сказала бы, что небесное блаженство, хотя у Лэнса выдержка была столь же длинной, как и он сам, но он был не больно-то чувствительным, хотя, по Дэвидовским меркам, вполне убедительное выступление. Его гордость размерами и стойкостью своего сексуального инструмента была явно оправдана. В эту ночь я была недвусмысленным образом ознакомлена с одной важнейшей неотъемлемой особенностью характера Дэвида Боуи: этот человек – настоящий жеребец, и он этим гордиться.

Утро принесло еще одно озарение. Дэвид покинул меня рано и крайне резко. Это был удивительный, неприятный контраст с его поведением в “Спикизи”; словно он хотел сказать: “То было вчера, а это – сегодня. Я должен вернуться к тому, что мне необходимо сделать.” На самом деле, все, что он мне сказал, это: “Я позвоню тебе”.

Я была взбешена, но поняла, что происходит. Для Дэвида сентименты значения не имели. То, что он проделал со мной, было частью намеченной работы, всеобъемлющего плана, который он проводил в жизнь. Когда он приезжал в Лондон в те дни – тогда он жил в пригороде, в Бекенгэме – ему приходилось обегать всех по кругу. Уверена, что в то утро, когда он ушел от меня, он отправился к Кену Питту, Кэлвину Марку Ли и, возможно, еще к кому-нибудь – деловые свидания на стороне.

Впрочем, это было окей. Это – как иметь предельно загульного кота. Вы можете ненавидеть то, что он такой потаскун, но не перестаете его от этого любить. Таким Дэвид и был: просто ужасный, ужасный котяра. Он таким образом действовал – использовал секс, как коты брызгают, помечают территорию. Отлично срабатывает.

Всегда.

 

 

1. СВИНГУЮЩИЙ ЛОНДОН

 

 

Лондон в 1966-м был прекрасен – самый великий город мира в период самого расцвета.

Это было место, выплывающее из тьмы к свету; в нем ты чувствовал себя открытым, свободным, оптимистичным, готовым на все. Когда я представляю его себе сегодня, я вижу повсюду цветы, улыбающихся людей, пестроту. Это не был тот старый Лондон – жертва блитц-крига или же холодная загазованная развалюха в духе послевоенного аскетизма. Это было место возбуждающее, полное игры, жизни, искусства, приключений и той утонченной цивилизованной эксцентричности, которой так отличаются британцы, храни их боже.

Британия в целом смотрела вперед, а не назад во дни былых побед или поражений. На международной арене фортуна улыбалась Империи со всеми ее бесконечными кровавыми войнами и холдинговыми акциями, а дома безработица держалась на низком уровне, благосостояние повышалось, а лейбористское правительство спонсировало реформы и либерализацию по всем направлениям.

Вся культура, казалось, менялась. Битлз, Стоунз и Ху пробили бреши в старых британских классовых барьерах, этикете и запретах, и все остальные юные выскочки устремились сквозь эти бреши. Впервые звездами средств информации были не лорды, леди и избранные представители элиты, а беспородные поп-певцы, художники, манекенщицы, фотографы, дизайнеры – все, у кого был вкус во внешнем виде, звуке или поведении. С этих пор тебе не надо было родиться с серебряной ложкой во рту и пройти воспитание с битьем по жопе (простите, по заднице), чтобы куда-то пробиться в британском обществе.

Даже на задворках, казалось, видно было улучшение. Потасовки между модами и рокерами (моды – хиповые маленькие хулиганы в костюмах от итальянцев, непрерывно глотающие таблетки; рокеры – набриолиненные лакающие пиво гангстеры в черной коже; обе группировки – непредсказуемые, антисоциальные и склонные к насилию) стали утихать. Казалось, на всех хватит веселья в Свингующем Лондоне.

Ну, и конечно же, хорошие времена скоро закончились, и Британия погрузилась в кошмарный сон экономического упадка, безработицы, насилия банд, злоупотребления наркотиками в эпидемических масштабах, бунтов и репрессий в Северной Ирландии и полного набора расовых и классовых беспорядков на улицах собственных английских городов.

Но несколько лет в 60-х Лондон был просто потрясающ: прекрасен, безопасен, процветающ, созидателен, открыт и необуздан. Вы могли получить все, от чего вы торчали: любовь и мир, власть и деньги, помпу и престиж, искусство и культуру, хэш и спид, шлюх и мальчиков по вызову.

Секс был сутью всего этого, точно так же как и в Париже, Амстердаме, Нью-Йорке и Сан-Франциско – вот список еще нескольких электроподстанций в энергетической схеме нашего поколения. Я действительно не думаю, что все остальное – “революции” в поп-культуре и политике – были бы возможны без сексуальной революции начала-середины 60-х. А она, в свою очередь, была бы невозможна без Пилюли – самого значительного фактора в этой области. В 1966 году я и мои современники стали первым в мире поколением, вольным заниматься сексом без угрозы беременности, когда бы ни захотелось.