Проходные дворы

Московский бомонд не вылезал из ресторанов Дома журналиста, ЦДЛ, Дома кино и, конечно, старого доброго ВТО. Поэтому грузинские абреки нашли человека, вхожего во все эти места. Они упаковали его деньгами, и он начал проводить разведывательно-поисковые мероприятия.

Где еще собирался московский свет? Где душевно и откровенно говорили мужчины? Где обсуждались и решались важные дела? В элитных закрытых банях. Вот туда и проник наш доблестный разведчик. Положение его позволяло быть на равных с богатыми загранработниками. Там размякшие от пара и расслабленные пивом мужчины элитарных профессий вели свою неспешную беседу.

В бане завязывались неформальные отношения. Начиналась так называемая «дружба домами».

Наводчик из грузинских абреков как раз и был тем человеком, которого не стыдно было позвать в дом — не только не стыдно, но даже и приятно. Собеседник он был отличный, вращался в московском «высшем свете». Вхож в дома партийно-государственной элиты самого высокого разбора, был накоротке с известными деятелями культуры. Да и сам он был не из банно-прачечного комбината — журналист, литератор, автор бесчисленных статей и двух книг.

Я встречал его в ресторане Дома журналиста, он приезжал всегда с весьма солидными людьми или с ватагой знаменитых детей. Был в хороших отношениях с советской принцессой Галей Брежневой. Пару раз я сталкивался с Вадимом, так звали наводчика, на полукатране, как мы называли эту квартиру, у моего кореша Вити Гуся.

Витя жил в старом доме на Арбате. Дом стоит и по сей день, возможно, потому, что охраняют его тевтонские рыцари, устроившиеся на его фронтоне. Я знал его по нашему милому Бродвею. Витя был парень твердый, решительный и очень добрый. Отец его, довольно известный полярник, и мать — метеоролог, практически постоянно жили на Севере, а сын был предоставлен самому себе. Надо сказать, к чести Вити, что он не спился, как многие, не связался с дурной компанией, напротив, он поступил в Институт геодезии и аэрофотосъемки и мечтал о Севере. В его большой трехкомнатной квартире имелась огромная библиотека, посвященная освоению нашего Севера, с редчайшими книгами XVII и XVIII веков. Ни одну из книг на вынос Витя не давал: хочешь читать — приходи и читай.

Мне рассказывали, что когда Вениамин Каверин писал свой знаменитый роман «Два капитана», то пользовался библиотекой Витиного отца.

Но у Вити имелось одно сильное увлечение: он был игрок. Преферанс, покер, канаста — вот его подлинная страсть. Игроком он оказался блестящим, практически всегда выигрывал, видимо, потому, что в его компанию не допускались настоящие каталы.

Мы называли его квартиру полукатраном, потому что там играли любители. Каждую субботу в его квартире собиралась компания нормальных, достаточно сильных игроков. Народ приличный и интересный. Резались в карты всю ночь, поэтому к Вите всегда можно было приехать, чтобы продолжить веселье.

Я не играл и не играю ни в одну умную карточную игру и бывал там со своими друзьями, чтобы посидеть за рюмкой до утра. Вот там-то я и встречал пару раз Вадима. Он тоже был преферансистом и любил расписать пульку. Высокий, подтянутый, вежливо-холодный, с презрительно поджатыми тонкими губами, он не вызывал симпатии, пока не начинал говорить. Стоило ему улыбнуться, начать рассказывать какую-то веселую историю, как этот странный человек преображался, и к нему вы начинали испытывать непреодолимую симпатию.

В 85-м Витя Гусь женился на француженке и из столицы уехал в «захолустный» канадский Квебек, а человек по имени Вадим, отсидев свой срок, подался в Прагу.

Но вернемся к абрекам. По Москве прокатилась волна квартирных разбоев. Причем налетчики действовали с фантазией, не свойственной детям Кавказа.

Поздно вечером в квартире звонил телефон и приятный баритон сообщал, что привез посылку от лучшего друга, бывшего загранработника, из страны, где тот защищал геополитические интересы нашей великой родины. В посылке всякие приятные мелочи. Но у звонившего всего два часа, так как он уезжает к родителям в Киев или Минск, и он просит освободить его от посылки. Он даже готов сам приехать и отдать посылку.

Потом раздавался звонок в дверь, хозяин спокойно открывал, и в дом врывались четверо здоровых мужчин в масках и синих рабочих халатах. Дальше все было обычно. Под пистолетами, направленными на перепуганных хозяев, забиралась вся аппаратура и вторая советская валюта — чеки Внешторгбанка. Советские деньги и драгоценности не брали. Иногда для устрашения абреки включали принесенный с собой утюг. Но это было всего один раз — на квартире директора плодоовощной базы.

Сделав дело и щедро расплатившись с наводчиком, абреки соскакивали в свой большой аул под названием Тбилиси.

У них в Москве не было установившихся связей, посему сыщикам трудно было их искать, хотя работу они вели усиленно и уже начинали выходить «в цвет». Но тут произошло событие, положившее конец разбоям.