Прохождение тени

Я вышла из концертного зала, испытывая легкое головокружение, чем-то близкое чувству обманутости. Мне не давала покоя гримаска, с которой меня прочли и, похоже, отвергли, — Регина Альбертовна слушала мои ответы со всевозрастающей скукой, а я так старалась понравиться именно ей. У меня все не шла из памяти ее стремительная, яркая игра на фортепиано. Никогда мне так не сыграть, никогда. И, похоже, она это уже почему-то знает. Тогда зачем я остаюсь здесь? Зачем стремлюсь занять чужое место? Нерастворимый горький осадок этого знания о себе уже медленно отравлял мне кровь...

Тут я увидела сидящих на скамейке с аккордеонами в руках двух слепцов. Один из них, очевидно, слабовидящий, был в больших очках-окулярах. Я прошла мимо них к доске объявлений. Они как по команде вдруг вытянули шеи в мою сторону, беспокойно зашевелились и сначала шепотом, а потом в голос яростно заспорили:

— Это она!

— Ты-то почем знаешь?

— Духи. Это ее духи.

— Мало ли кто душится такими духами!

— Точно она!

— Ладно, давай проверим... Девушка, э, девушка!

Девушки, вместе со мной стоявшие перед расписанием, обернулись. И каждая стеснялась подать голос, чтобы спросить, к кому, собственно, они обращаются.

Слабовидящий, вытаращив огромные глаза, увеличенные его очками-биноклями, нажал на клавишу аккордеона:

— Это какая нота?

Девушки рассмеялись, а я ответила:

— Соль.

Тут они вовсю принялись нажимать на клавиши своих аккордеонов. Я едва успевала отвечать. Наверное, ответы мои были правильны, потому что слабовидящий широко улыбнулся и попросил:

— Подойдите к нам!

Я сделала один шаг и оглянулась на остальных.

Глаза девушек за моей спиной, казалось, удерживали меня от второго опрометчивого шага на краю открытого космоса, который отверз передо мною взгляд слепца, и слабовидящий усилиями своих стекол приостановил начавшийся было со мною процесс аннигиляции. Его видение, скорее всего, отражало истинное положение вещей. Я и сама не слишком была уверена в своем существовании и тоже нуждалась в окулярах, чтобы хоть с их помощью приблизиться к действительной жизни. До меня сейчас можно было дотронуться, можно было убить, но являлось ли это доказательством подлинности моего бытия? Если я уже родилась, то почему еще не живу? Заданность маршрута, вектор сопутствующих ему чувств, предвзятость существования были налицо — разве здесь могло быть место жизни? Попытка начать все с чистой страницы была обречена на провал: на ней уже проступали симпатическими чернилами написанные правила — ни клочка для чистого экстаза, патетического безумия! И если мы еще несли в себе частицу подлинности, то этим были обязаны природе, движущейся сразу во всех направлениях и выводящей слово «вперед!» полетом шмеля или опаданием листьев.

— Меня зовут Теймураз, — представился слабовидящий.

— А меня — Женя, — назвался слепой.

Я назвала свое имя.

— Я вас сразу узнал, хотя вы сегодня в другом платье, — желая блеснуть своим зрением, сказал Теймураз.

— Это я узнал! По духам! — возмутился Женя. — А ты со мною спорил!

Я хотела возразить, что на мне вовсе не платье, а блузка и мини-юбка и что в этом наряде я приходила на все экзамены, но вовремя прикусила язык.

— Вы теперь с нами в одной группе, нам это сказала Ольга Ивановна, — продолжал Теймураз. — Всех, у кого абсолютный слух, она выделила в специальную группу, — гордясь, сказал он.

— Нас четверо. Еще Коста с фортепианного отделения и Заур с хоро-дирижерского, — объявил Женя. — А вот и Заур идет... — добавил он, повернувшись на стук палочки.

Теперь мне все стало ясно. Ясен принцип создания этой группы и ясна собственная роль внутри ее.

Заур — худенький, со старческим, скопческим лицом слепой — подошел к нам, и Теймураз с Женей представили ему меня. Заур нехотя кивнул и сел рядом с Женей, демонстративно отвернувшись от нас. Я подумала, что ему тоже была понятна моя роль в их четверке.

— Вы из какого города? Вам сколько лет? — спрашивали Женя и Теймураз. — На чем вы играете? У вас родственники здесь есть?..

Они нажимали и нажимали на клавиши, а я автоматически отвечала: из-под Куйбышева, восемнадцать, на фортепиано, нет.

— А мы с Теймуразом будем учиться на народном отделении, — похвалился Женя, хлопнув по своему аккордеону.

Я чуть было не сказала: вижу, что на народном.

— Я живу в Таганроге, — добавил он.

— А я из Беслана, — сказал Теймураз. — Коста из Цхинвали, а Заур из Армавира, да, Заур? Как хорошо, что у вас тоже абсолютный слух! Девушка в группе — это всегда радостно и приятно.

(Он так и сказал, клянусь Богом, — радостно и приятно.)

3