Проклятая

С Максимилианом же я освоила и мужскую одежду. Я быстро заметила, что когда я в платье, Макс ведёт себя скованно, а игры выходят скучные. Когда я присвоила один из его новых костюмов, он долго возмущался. Но в рубашке и брюках я, должно быть, напоминала мальчишку. Мне было одиннадцать, когда мы познакомились, грудь у меня ещё даже не начала расти, так что выдавали меня только волосы, которые я, правда, научилась заплетать в косу и укладывать вокруг головы с помощью шпилек.

Думаю, если бы кто из слуг или просто местных увидел бы нас с Максом, допустим, в роще, точно бы принял за крестьянских детей. Мы умудрялись вывозиться в грязи, как поросята, да так, что вода утром, когда я мылась, чернела, а горничные, поджав губы, выпутывали из моих волос перья, комья земли и листики. (Один раз даже нашли лягушки. Визгу было!)

Макс пытался научить меня фехтовать. Оружейной в замке он не нашёл, а, когда я приказала вырезать нам деревянные мечи, получила выговор от монахов. Но и мечи тоже (поза руки в боки и «А-А-А!» действовали безотказно). Правда, фехтовальщик из меня вышел ужасный, так что в итоге мы эту затею бросили. Макс сказал, что ему неинтересно и лишь изредка упражнялся сам.

Прошёл год, и я заметила, что Макс с повышенным вниманием прислушивается к разговорам слуг и ностальгирует по дому. Однажды ночью я прямо спросила: неужели ему со мной скучно? Макс что-то промямлил, я надулась и целый день с ним не разговаривала. Макс превосходно провёл это время, зарывшись в библиотеке. Кажется, тогда он и спросил, могу ли я как-нибудь контролировать своё… м-м-м… проклятье. Ведь если бы могла… Дальше шла эффектная пауза. Я хотела играть в снежки, а вовсе не говорить об убийствах, поэтому далеко разговор не зашёл. Но позже я о нём вспомнила. И книжку, которую он читал — тоже. «Ведьмина кухня», сонник и травник. И ещё кое-что по мелочи. Для Максимилиана это была просто интересная книжка. Для меня тогда — помеха играть в снежки. Тогда.

Мне только-только исполнилось двенадцать лет, когда за Максимилианом приехали. Аж из столицы, от отца. Сам король, конечно, и носу ко мне не казал — да что там, его солдаты на меня смотрели, как на ядовитую змею. (Впрочем, мы с Максом на них глядели также).

Хуже всего, что они должны были на следующий день отвезти Максимилиана в столицу, к моему отцу.

Я очень хотела поехать с ними. Макс столько мне рассказывал про сады, площади и празднества, что всё это казалось почти сказкой. И вот в эту сказку увозили Максимилиана. Без меня.

Топанье и «руки в боки» на этот раз не помогли. А Макс радовался вовсю и болтал без умолку (жуткий болтун вообще-то был, если честно). Тем вечером мы снова улизнули из замка верхом, воспользовавшись общим переполохом. У Макса рот не закрывался, я грустно внимала и потому очень удивилась, когда он вдруг замолчал — надолго, аж на пять минут, а после спокойным тоном, точно между делом, наконец, сказал:

— Алисия, пообещай мне кое-что.

Я вскинула брови. Вот что-что, а обещать ему мне пока ничего не приходилось. Да и зачем?

— Дай слово, что если я не вернусь, и если со мной что-нибудь случится, ты никого не убьёшь.

Я изумилась.

— Ты имеешь в виду, если ты уедешь домой? Нет, конечно. А ты пригласишь меня к себе?

— Дай слово, — напряжённо повторил он.

Я удивилась, но дала, и разговор снова вернулся в обычную колею. Он пообещал, что обязательно меня пригласит и даже описал, как я, открыв рот, буду гулять по его дворцу, который ни в какое сравнение с моим замком не идёт… и так далее.

Он был старше меня на два года — громадная разница, как мне тогда казалось. Ему четырнадцать, мне только-только исполнилось двенадцать. И он знал больше меня. И уж точно догадывался, что если за ним приехали не солдаты его отца, а моего, то вряд ли его ждёт что-то хорошее.

О его смерти я узнала из болтовни слуг. В подробностях. Горничные с придыханием сообщили, как его отец «предал» моего, не став соблюдать навязанный мирный договор. Заключил соглашение с союзом каких-то государств, с которыми мой отец не желал или боялся ссориться, и практически все наши военные успехи сошли на «нет». Рассерженный «преданный» король решил отыграться на заложнике — младшем принце.

Я в деталях узнала, как устроили показательную казнь. Как именно Макса вели на эшафот, как отрубали голову, как эту же голову и тело положили в бочку и отправили с несколькими пленными солдатами в подарок его отцу.

Смешно: уж насколько я была на «ты» со смертью даже тогда, но до конца не поняла. Был вечер, я по обыкновению сбежала на конюшню. Не размышляя — руки двигались, а голова была пустая-пустая — вывела Лучика. Выехала верхом за ворота — меня как обычно никто не заметил.

И только потом поскакала галопом к роще.

Мне ещё достало благоразумия спешиться. Почему-то казалось очень важно сдержать слово — ведь эта была последняя (и единственная) просьба Максимилиана, обращённая ко мне.