Проклятая каста

– Но самое главное, товарищи, – продолжил Потапов, несколько усилив голос для придания веса своим словам, – основным принципом конно-механизированных войск является – «бить там, где нет противника». Именно так мы в июне 41-го на Юго-Западном фронте смогли вклиниться между танковыми дивизиями противника и его пехотой и обеспечить окружение первых. Немцы не ожидают от нас столь большой глубины продвижения, ведь сами они только лишь в Приграничном сражении против Западного фронта наносили столь глубокий удар. Все остальные операции проводили на глубину в 100-150 километров. Наша Припять-Бердичевская операция имела глубину около 100 километров. Это обусловлено возможностями снабжения. На начало войны противник имел более 600тысяч грузовиков, из них около 150тысяч внедорожных. На конец 1941 года у Вермахта было примерно 450 тысяч грузовых автомобилей, при чем, значительное количество из них вышло из строя из-за проблем с обслуживанием и запчастями к разнородному автопарку. Соответственно сократилась и глубина возможных операций. В РККА сейчас 700тысяч автомобилей, в основном, ЗИС-5, ЗИС-6 и внедорожных ЗИС-40, созданных на одной и той же базе. С учетом этого и неизвестности, где будет нами наноситься главный удар, противник просто не успеет нанести контрудар по конно-механизированным корпусам. Удар придется по прикрывающим фланги стрелковым дивизиям, как это было с контрударами 8-го и 15-го конно-механизированных корпусов в Приграничном сражении. Поскольку они нацеливались на контрудары по противнику, наступающему в обход Львовского выступа.

– Прорыв обороны противника будет проведен за счет создания подавляющего превосходства в артиллерии РГК на участке прорыва. Конно-механизированные части будут наступать за валом огня гаубичных полков РГК, а пушечные полки контрбатарейной борьбой не позволят немцам поставить заградительный огонь.

– Что же касается железнодорожного транспорта, то его предполагается использовать без смены колеи. Мы будем менять колесные пары, – по знаку маршала Блюхера, порученец вывесил на стену плакат, на котором я смог разобрать только паровоз и надпись «Мобильный станок для выкатки колесных пар».

– При заезде на станок, осуществляется подъем вагона гидравлическими подъемниками, выкатка старых колесных пар, установка новых. После чего вагон опускается на рельсы другой колеи и отправляется за маневровым паровозом на формирование поезда. Время замены одной колесной пары – две минуты. Количество станков, которые предполагается произвести – 40 единиц.

Вновь на заседании наступила тишина. Все претензии «армейцев», конечно, были нами отбиты, но, все-таки план маршала Блюхера действительно очень сильно зависел от отличной организации всего процесса. Особенно это касалось вопросов «челночной» переброски автотранспорта между наступающими фронтами. Поскольку высказаться больше никто не пожелал, можно было ожидать, что товарищ Сталин сейчас объявит голосование. Но, внезапно (для меня), он произнес:

– А что думает по поводу этой операции товарищ Абалкин?

«Э-э-э, товарищи прогрессоры, вы чего это, меня на амбразуру?!!! Ну, хоть предупредили бы, что ли. Уж если маршал Блюхер с Михаилом – профессионалы, кого не убедили, так чего от меня-то ждут?!».

Тем не менее, пришлось встать под перекрестным огнем заинтересованных взглядов всех присутствующих, в большей половине которых явно читался самый популярный вопрос: «Что же ты за гусь, Лева Абалкин?»

«Ладно, начнем с воды, а там, глядишь, что-нибудь дельное и успеет прийти в голову».

– Товарищи, план маршала Блюхера, действительно, предполагает очень большой риск, очень велики требования к тем, кто будет координировать и исполнять эти планы. Поэтому я прекрасно понимаю командиров, которые его критикуют…

«ВОТ ОНО! НАШЕЛ!»

– По этой причине я бы хотел спросить мнение потенциальных исполнителей плана, здесь присутствуют товарищи Жуков и Рокоссовский, командующие Южного и Северного направлений, считают ли они себя и свои подчиненные войска способными выполнить поставленные задачи?

«Фух, вот это я выдал». Что там у нас вокруг? Глаза товарища Берии только чуть-чуть уступают кружкам стекол его пенсне, Михаил показывает из-под стола большой палец, маршал и Потапов сохраняют профессиональную невозмутимость. На Жукова я смотреть боялся, по-видимому, после нынешнего совещания мне будет противопоказано встречаться с ним в темной подворотне.

– Очень хорошее у вас предложение, товарищ Абалкин, – кажется даже Сталин улыбается в усы в стиле анекдота «Харёщий у вас план, таварищ Жюков».

– Мнение товарища Жукова мы уже слышали, так что попрошу высказаться товарища Рокоссовского.

Зал затаил дыхание, когда со своего места поднялась стройная фигура генерала Рокоссовского. Константин Константинович, понимая свой груз ответственности, выдержал подобающую паузу и сказал одно лишь слово.

– Готов!

13

– Мужики, а вы чего уже такие пьяные?