Проклятая квартира [сборник 1995, худож. П. Иващенко]

Именно поэтому предпочел не идти на крыльцо, а попробовать поискать черный ход или не слишком плотно запертое окно. В крайнем случае — через чердак. Береженого Бог бережет, а в данном случае я не имел права рисковать, поскольку пострадать могли многие. В том числе и Вера.

Дурацкая манера — посыпать дорожки гравием! Первый же шаг показался адским грохотом. Пришлось сойти вбок, на траву, и по ней идти вдоль дома, к освещенному окну. И все-таки не успел!

В доме раздался громкий, невнятный крик — мужской! — и сразу же грохот. Как будто упало что-то тяжелое. Вслед за этим раздались выстрелы: один, второй, третий… Я бегом кинулся к окну, и тут же раздался еще один выстрел, и под звон разбитых стекол и треск оконных рам к моим ногам рухнул… Саша Чернов! Ах, сволочи!

Одним прыжком оказался на подоконнике. И не сразу понял, что, собственно говоря, произошло. На полу в неестественных позах двое мужчин. Рядом с ними — привязанная к опрокинутому креслу Вера. Лицо в крови, но глаза открыты — в сознании, значит. А неподалеку — Екатерина Павловна. Наклонилась над вторым опрокинутым креслом и что-то делает. А, отвязывает от него Викентия Эдуардовича. Картину завершает пистолет, лежащий на краю обеденного стола.

Екатерина Павловна обернулась на шум, с которым я ввалился в комнату, и, кажется, не слишком удивилась. Только кивнула:

— Пал Палыч, помогите Веру отвязать. Я тут сама справлюсь.

Если можно сказать «легко отделалась», то с Верой именно так и было. Разбитый рот, синяк под глазом и затекшие, опухшие руки. Слава Богу, жива! Даже не ранена. Когда я перенес ее на диван, она что-то пробормотала, значит, все в порядке. Повернулся к лежащим на полу мужикам. Одного, кажется, опознал, хотя вошедшая в затылок пуля на выходе не пощадила лица. Тем не менее это был тот самый Таракан — Гена Белов. Допрыгался.

Второй был мне неизвестен. У этого лицо практически не пострадало. Если, конечно, не считать дырки точно посередине переносицы. Стрелял, похоже, снайпер. Совершенно очевидно, что не Саша… Господи, я же оставил его на улице раненым!

— Кто из них ранил Сашу? — спросил я, направляясь к двери.

— Никто. Я стреляла три раза.

Не веря своим ушам, посмотрел на Екатерину Павловну. Схожу с ума или это действительно она сказала? Баба Катя помогла Викентию Эдуардовичу сесть поудобнее, выпрямилась и посмотрела мне в глаза.

— Не сомневайся, старуха из ума не выжила. Раз говорю — я, значит, так оно и есть. На поселении-то лучше меня только мужик мой стрелял, пока не спился. А у нас так: в глаз, чтобы шкуру не портить.

— А в Сашу?

— Промашка вышла, старая все-таки.

— Вы в своем уме?! Стрелять в моего помощника…

Баба Катя двинулась к двери, сделав мне приглашающий жест. Мы с ней вдвоем подошли к Саше. Он был без сознания, но жив.

— Давай-ка тащи его в дом, — скомандовала старуха. — Разговор интересный будет. Твой заместитель, говоришь? Большего дерьма не нашел?

Мы перенесли Сашу в дом. Когда баба Катя закончила его перевязывать, он открыл глаза и уставился на меня так, будто увидел привидение. Или двухголового теленка. Потом снова потерял сознание.

— Скажет мне кто-нибудь членораздельно, что здесь стряслось?!

От моего вопля, кажется, стекла задрожали, но оба старика остались абсолютно невозмутимыми.

— Видите ли, Павел, — осторожно начал Викентий Эдуардович, — придется вам выслушать всех по очереди. Поскольку каждый знает свое, а свести воедино нам было некогда. Я лично власть предержащим не больно доверяю, о чем вам, безусловно, ведомо. Посему на чердаке давным-давно сделал тайник: если понадобится укрыться и отсидеться, дабы не ввергли меня в узилище вновь. И когда услышал, что к дому подъехали две машины, сырыми мозгами своими раскинул: на всякий случай гостей утаить. А Катюше дважды объяснять не надо, она всегда была девушкой понятливой. Они с Петенькой скрылись — я пошел гостей встречать. Гости оказались нелюбезными: привязали нас с Верочкой к креслам и начали вопросы задавать. Мне же главное было — время потянуть, дать Катюше возможность сориентироваться. И вот вам результат. Не пойму только, откуда пистолет взялся, остальное-то более-менее ясно. Заместитель ваш — тоже из этой шайки, в доле, так сказать. Чего от нас не таил, полагая, что мертвые будут молчать. Молодо-зелено, хотя нам, безусловно, повезло. С дыркой во лбу — главный, а бугай — так, шестерка. Вот, собственно, и все.

— Все, да не совсем, — подала голос баба Катя. — Скажи спасибо, что твоя девка тебе врет, да мне правду сказала. Пистолет достала у нее из бар… тьфу, нехристи, охальники… из машины, из ящика. Сама мне показала. Пока они базарили да зуботычины раздавали, я с чердака спустилась, черным ходом к машине. А потом все просто было: Дурдыч скомандовал падать, Верка — девка сообразительная. Они — на пол, я этому здоровому — в затылок, вторую — мордатому — между глаз. Чуть-чуть успела, он тоже выстрелил — напоследок. Промазал, однако. А заместитель твой в окно сиганул, зазевалась, рука дрогнула… Жаль… Ох, Петенька-то наверху один! Замерз, поди…