Проклятая шахта. Разгневанная гора

– Зеленная лавка? Что это?

– Где продают овощи.

– А, овощная лавка! Вниз по улице.

Овощная лавка оказалась совсем рядом, и мой мул действительно был там. Я позвал его, и он сразу же вышел с полным ртом аспарагуса и остановился, уставившись на меня. Я забежал в лавку, набрал целую корзину аспарагуса и двинулся в обратный путь. Мул последовал за мной. По пути я заглянул в какую-то конюшню и взял хомут и постромки. Хэкет издали смотрел на нас. Потом вдруг рассмеялся.

– Что тут смешного? – набросился я на него.

– Ничего. Просто я думал, что никакого мула в действительности не существует, вот и все. Теперь нам надо выбросить из повозки мебель и прочий скарб, запрячь мула, и все будет в порядке.

Пока мы готовили повозку, я спросил его:

– Как случилось, что вас заперли в башне?

– Мы оказались сущими недоумками. Нам нужно было проследить, чтобы дверь не заперли. Но когда мы увидели этих двух парней, прикованных к стене, мы кинулись к ним и забыли обо всем на свете. А тем временем в двери был повернут ключ, вот и все. Старина доктор, должно быть, поджидал нас, спрятавшись на крыше. Этот сукин сын имел наглость еще пожелать нам приятного путешествия. Если бы только этот ублюдок попался мне в руки… – И он замысловато выругался.

Было довольно трудно приладить к повозке отвалившееся колесо. Дерево было старое и крошилось. Потом мы запрягли Джорджа. Как раз к этому моменту Хильда наложила шину на ногу Максвелла.

– Я сделала что могла.

– Как он? – спросил я.

– Неважно. Временами впадает в бред, но что произошло, помнит.

Мы положили Максвелла на повозку, затем усадили всех остальных.

– Умеете править? – спросил я Хэкета.

– Не знаю, наверное, я уже все забыл. В Первую мировую войну я был артиллеристом.

– Давайте вы, – сказал я. – Я даже никогда вожжей в руках не держал.

Он кивнул:

– Ладно, поехали.

Он прищелкнул языком и хлестнул Джорджа вожжами. Мул рванулся с места, но Хэкет натянул вожжи, и тот перешел на шаг. Я подумал, что если мы будем двигаться так медленно, то лава наверняка перекроет нам путь. Очевидно, Джина подумала о том же самом, потому что, повернувшись ко мне, сказала:

– Обругайте его по-итальянски. Причем как следует, иначе его не заставить двигаться быстрей.

– Давай! – закричал Хэкет. – Вперед!

– О, вы не понимаете, что я имею в виду под ругательствами. – Она подвинулась к Хэкету, взяла вожжи, хлестнула мула и принялась орать на бедное животное. Поток ее ругательств был неиссякаем, причем многих из них даже я не знал.

Джордж прижал уши и внезапно побежал рысцой.

– Ну вот, теперь, можно сказать, мы едем.

Должно быть, мы являли собой весьма необычное зрелище: повозка, катящаяся по земле, покрытой толстым слоем пепла. Джина, стоящая в ней, как в колеснице, гордая и властная, с развевающимися по ветру волосами. И вулкан, изрыгающий нам вдогонку красное пламя.

– Мне кажется, он очень добрый. – сказала Хильда.

– Кто?

– Везувий. Он больше не швыряется горячими камнями.

Я кивнул: она накрыла ладонью мою руку

– А теперь расскажите мне, что произошло, когда вы побежали за тем человеком?

Когда мы миновали последние засыпанные пеплом дома, я оглянулся на Санто-Франциско. Никогда в жизни я не покидал какого-либо места с таким удовольствием, И я рассказал ей все, что произошло со мной на крыше того злополучного дома. И на протяжении всего моего рассказа я то и дело поглядывал на Тучека. Он был неузнаваем и похож на старика с безжизненными глазами. Его спутник, лысый, с голубыми, словно фарфоровыми, глазами, выглядел так же. Когда я закончил свой рассказ, Хильда чуть слышно сказала:

– Вам повезло, Дик. Я кивнул:

– Эта чертова свинья улизнула с документами вашего отца.

– Какое это имеет значение! – воскликнула она. – Вы живы. Это главное! И я думаю, он далеко не уйдет, теперь это ему не удастся.

– Вы знаете, что он сделал с вашим отцом?

– Да, кое-что знаю. – Ее глаза помрачнели. – Всего он мне не расскажет. Они с Лемлином приземлились в Милане. Их встретил Сансевино и еще один человек, оба с пистолетами. Они связали отца и генерала и отвезли на ту самую виллу, где мы нашли вас. Потом он заточил отца в башню, приковал цепью к стене и начал пытать. Когда Сансевино узнал, что у отца при себе ничего нет, а то, что ему нужно, находится у вас, он их бросил. Старик Агостиньо каждый день кормил их. Вот и все. Они больше никого не видели, и только потом появились графиня и Максвелл. – Она крепко стиснула мне руку и, еще больше понизив голос, сказала: – Мне кажется, он хочет сказать нам, что сожалеет, что втянул вас в эту историю. Он сам скажет вам это, когда поправится.

– Это ничего, – сказал я. – Мне только жаль…

– Только не корите себя, пожалуйста. И еще прошу прощения за то, что так глупо вела себя в Милане. И в Неаполе. Тогда я не понимала… – Голос у нее дрогнул, а глаза наполнились слезами. – Вы были удивительны, Дик.

– Дело в том, что я ужасно трусил. Этот человек, называющий себя Ширером…

– Я знаю. Мак рассказал мне о вилле «Д’Эсте».

– Понятно.