Проклятье горничных

Теперь она полулежала в кресле, устроив больную ногу на обитой теплым бежевым бархатом скамеечке, и прислушивалась к звукам просыпающегося дома, как делала каждое утро. После праздника у слуг всегда прибавляется работы, и им не удается проделывать ее так тихо, как в обычные дни. Где-то послышался звон металла и приглушенные проклятья – наверное, лакей уронил серебряную вазу или соусницу; хлопнула от сквозняка оконная рама; заскрипела лестница под тяжестью грузной экономки миссис Даррем.

– Надеюсь, Дафна не проснется слишком рано, иначе она весь день будет раздражительной, – сказала себе Эмили.

Большая часть гостей, включая родителей хозяйки дома, разъехались после бала, но самые близкие друзья Эмили и ее мужа остались, чтобы провести в Гренвилл-парке еще день, а может быть, и два.

Эмили была рада компании, ведь порой она чувствовала себя такой одинокой… Но вот леди Пламсбери, бабушка лорда Гренвилла, могла бы украсить своим присутствием и какое-нибудь другое общество. Увы, поместье старухи находилось в центре ее обширных владений и отстояло от дома внука на целых двадцать две мили. Лорд Гренвилл ни за что бы не допустил, чтоб его почтенная бабушка проделала такой долгий путь в ночи. И теперь Эмили оставалось лишь уповать на то, что леди Пламсбери не задержится в ее доме на неделю вместе со своей болезненно-худой компаньонкой миссис Стирлинг.

Впрочем, в присутствии бабушки Уильяма был один несомненный плюс – пока старая леди гостила в доме внука, лорд и леди Гренвилл завтракали за одним столом, как и подобает примерным супругам. В другие дни Эмили чаще всего ела в этой же светлой комнате, выходившей окнами в сад, а в хорошую погоду – на мощенной итальянским мрамором террасе. Лорд Гренвилл, если был дома, обедал и завтракал в небольшой столовой на своей половине дома.

Эмили провела в кресле целый час, раздумывая, сколько искренности было в улыбках Уильяма, расточаемых гостям и особенно гостьям. Со смертью первой жены лорд Гренвилл лишился своего веселого нрава и исполнял светские обязанности с холодной отстраненностью, над которой никто не осмеливался подшучивать, как неминуемо случилось бы, превратись Уильям в мрачного ворчуна вроде старого мистера Блэквелла.

Придя к неутешительному выводу, Эмили поднялась и, прихрамывая, вышла из своей маленькой гостиной прямо на лужайку. Вчера она провела слишком много времени на ногах и знала, что в ближайшие дни ей понадобится новая порция натирания, изобретенного специально для нее доктором Вудом. Но в свой день рождения ей так хотелось выглядеть веселой и бодрой! Она даже сумела протанцевать один не очень быстрый танец, с благодарностью улыбаясь добродушному Генри Говарду, который подлаживался под ее неверный шаг.

Она добралась до окрашенной в белый цвет чугунной скамьи и присела передохнуть в ожидании, пока кто-нибудь из подруг не присоединится к ней поболтать перед завтраком. Обычно это была Сьюзен, следом за ней на прогулку выходила Джейн, а вот Дафна считала, что утренний сон полезнее для ее цвета лица, нежели утреннее солнце.

Все же Эмили пришлось ждать довольно долго – после бала молодым леди требуется хорошенько отдохнуть, иначе их щечки будут выглядеть бледными, а глазки – припухшими. Наконец из-за угла дома показалась легкая фигурка Сьюзен Холтон. Девушка шла пританцовывая, словно в ее голове все еще звучала какая-то из любимых мелодий.

– О, Эмили, это было чудесно! – пропела Сьюзен и закружилась по лужайке. – Мне никогда не надоедят балы, даже если мне исполнится сто лет!

– Спроси леди Пламсбери. – Эмили невольно рассмеялась, глядя на Сьюзен и по привычке отгоняя от себя чувство зависти, словно назойливую муху. – Ей, конечно, еще далековато до столетия, но, по-моему, балы ей надоели еще до рождения Уильяма.

– А мне так кажется, она только делает вид, что не любит праздники! Где иначе она может узнать все сплетни и поругать нынешние нравы? – возразила чуть запыхавшаяся Сьюзен и наконец присела рядом с Эмили.

– Боюсь, придется с тобой согласиться, – кивнула Эмили. – Ты видела кого-нибудь еще?

– Горничная Джейн сказала, что ее госпожа скоро спустится, а Дафна, ты ведь знаешь, не сойдет к завтраку, пока не поругается с мистером Пейтоном!

О семейной жизни Пейтонов их соседям было известно все. Мистер Пейтон неудачно вложил капитал в какие-то шахты на севере, даже не потрудившись узнать, насколько надежна компания, которой он готов доверить свои деньги, и потерял значительную часть состояния. Дафна, молодая женщина, в равной степени хорошенькая и глупенькая, не могла простить супругу лишений, настигших ее во цвете лет. На ее упреки тот обычно отвечал обвинениями в мотовстве, отнюдь не беспочвенными – Дафна выросла в богатой семье и привыкла к дорогим безделушкам, изящным нарядам и роскошным экипажам, чего муж не мог ей предоставить в необходимом количестве.

Теперь же миссис Пейтон могла заказывать себе новое платье не чаще раза в сезон, а некоторые украшения, бывшие ее приданым, пришлось продать, чтобы выплачивать жалованье слугам и хотя бы иногда устраивать небольшие приемы.