Проклятье на последнем вздохе или Underground

Он подслушивал довольно долго. Ведь Милёхины об этом не догадывались и могли разговаривать свободно. Не шпионы же они, в конце концов, что бы использовать тайные шифры, коды и пароли? Но он так ничего и не понял. Было ясно только одно, что без какой — то тайны здесь не обошлось.

Дышать становилось всё труднее. Мухина мутило. И ему очень хотелось быстрее выбраться на воздух!

Вернувшийся с прогулки Егор перекинулся с матерью несколькими словами таким сонным голосом, что, похоже, тоже быстро заснул.

— А вот с ним можно будет поработать и насильственная акция здесь не понадобится, — решил Мухин. — Но завтра. Нужно будет встретить его после школы и лишь немного поприжать.

Как это сделать — для Мухина был не вопрос. Он был хорошим специалистом в своём деле. А сейчас пора уходить, надо ещё успеть на последний автобус.

Мухин выбрался из подпола, вышел во двор, но лезть через забор не счёл необходимым. В соседних домах света уже не было, улица так же была пуста и Мухин неторопливой походкой вышел через калитку Милёхиных и пошёл вниз по улице.

— Это что ещё за фраер нарисовался? — удивился Толян, давно не видевший Риту и как раз сегодня решивший навестить её именно ночью. Ведь так ей страшнее будет, испугается — глядишь и брыкаться перестанет. Или, опасаясь за своего «щенка» станет сговорчивее.

Толяна очень задело её надменное отношение к нему — неотразимому!

— Подумаешь цаца какая? Видал я таких! Передо мной кобенится, а мужик — то от неё ночью, крадучись вышел, видать, что не свободный. Все они сучки одинаковые! — Его рот расплылся в кривой усмешке, обнажив позолоченную фиксу.

Толян неслышно прошёл за Мухиным до самой автобусной остановки и зашёл в автобус вслед за ним. Народа на последнем рейсе было мало и Толян сел сзади Мухина, у которого от дурящего, гнилостного запаха подпола ещё не отошла голова.

— Ах, ты, ещё и легавый? — затряслась ненависть в груди Толяна, когда он увидел, что Мухин показал кондуктору корочки.

Он испытал чувство, близкое к тому, будто — бы его пнули ногой в живот. Такого коварства от Риты он не ожидал.

Припозднившиеся пассажиры понемногу выходили на остановках. В салоне их осталось только двое. Один из них сонно глядел в окно, а другой — низко наклонив голову, клевал носом.

Уставшая за смену, кондукторша тоже задремала на своем персональном сиденье. И шофер в целях экономии убавил свет в салоне автобуса.

Подъезжая к очередной остановке, он глянул через зеркальце в салон. Пассажир, сидевший сзади, поднялся, собираясь сойти. Наверно он был пьян и немного завалился на, сидящего перед ним, мужчину. Но лишь на мгновение. Потом он качнулся к открывшейся двери и соскочил на тротуар.

Отъезжая от остановки, шофер машинально проследил за сошедшим мужиком. Тот, втянув голову в плечи, быстрой трусцой удалялся в противоположную ходу автобуса сторону.

Следующая остановка была конечной. Шофер остановил автобус, открыл двери и немного прибавил свет. Проснувшаяся, наконец, кондукторша дико закричала. Последний пассажир, тот, который показал ей удостоверение сидел, неестественно закинув назад голову. Из его, располосованного бритвой, горла хлестала кровь.

Возможно чужая, прилипшая к Мухину в метро, аура пробила и его собственную. Или применённая бесконтактная атака вернулась к нему трижды умноженным возвратом.

Прислушиваясь к шуму удалявшегося автобуса, Толян выкинул бритву в низкий кустарник. Его обуревали чувства злости и сожаления. Он понял, что он совершил непоправимую ошибку. Ведь ему было приказано лишь следить за домом Милёхиных и докладывать об особо назойливых посторонних.

Но Рита так зацепила его, что он от ревности потерял голову. Конечно, пока ещё она была у него на плечах, но похоже, что временно. Ведь мусорок — то возможно был следаком, и Толян не знал того, что тот успел нарыть.

И не дожидаясь ухудшения ситуации, Толян предпочёл передать пахану подробную маляву, не надеясь на снисхождение.

33

В субботу учиться не хотелось особенно. И, чтобы ни у кого не возникало соблазна прогулять уроки, математичка на этот день недели назначала контрольные работы. Она работала учителем много лет и любила свою работу. И была очень ответственным и принципиальным человеком, а ученикам она казалась невыносимой врединой.

Пятнадцать лет назад от неё ушёл муж, потому, что по его словам «дома он видел лишь горы тетрадей, принесённых женой домой на проверку, да магазинные котлеты. А ему плюшек и пирогов хотелось, и в гости по праздникам ходить, и хотя бы раз услышать, как его жена смеётся над его немудреным, но очень жизненным анекдотом».

И теперь вся любовь математички доставалась её ученикам.

На контрольной она обычно давала три задания: два на новый материал и одно на повторение. А, что бы жизнь не казалась сахаром, на «пятёрку» было ещё и задание с факультатива. Так, что в пятницу вместо гулянок, ученикам приходилось хотя бы быстро перелистать учебник математики, что бы в памяти остались хоть какие — то знания.