Проклятье (СИ)

Начинать скандал было бесперспективно — Аннет уже вещала из-за кафедры.

— Ну что, поскольку у нас получается сдвоенная пара, предлагаю так: доклады делаем по очереди. Сначала четвёртый курс, потом третий. Или… — Она нервно дёрнула верхнюю пуговку на блузке.

— Или наоборот, — закончила за неё Пёс. Она обернулась и сказала в тишину аудитории. — Сначала третий курс. Дедовщина, ребятки, дедовщина, а вы что думали.

— Да мне всё равно, — буркнула Сабрина, — могу и первая выступить.

Кругом заворчали, но тихонько, чтобы не вызвать истерику у Аннет. Она и так была на грани. Тяжело дышала, так что чуть ли не лопалась на груди атласная кофточка.

— Начинайте уже хоть кто-нибудь!

Вышла Сабрина, получила своё отлично и успокоилась. За ней потянулись остальные. Как всегда, к концу пары Аннет начала тяжело вздыхать и рисовать в блокноте инопланетные цветы. Понимая, что она уже почти не слушает, все несли откровенную чушь, стараясь только не очень удаляться от научного стиля. Пятёрки в журнале липли в столбик — одна к другой. За десять минут до звонка вышла Пёс.

С задней парты Маша плохо видела, какие схемы она рисует на доске. Но слышимость в аудитории была вполне приличная. Для порядка Маша даже шикнула на сидящих впереди.

— Аномалии четвёртого порядка можно классифицировать следующим образом…

Вымученный доклад, до последней строчки списанный из учебника, — от него хотелось зевать. Маша легла грудью на парту и заставила себя слушать дальше. Если она правильно помнила, в той книжке была одна неточность.

Осталось пять минут до конца пары. Сабрина умиротворённо складывала журавлика из клетчатого листа.

— Аномалии четвёртого порядка разворачиваются чаще всего близко к людям, но они не несут никакой опасности.

— Можно вопрос? — Маша подпрыгнула на месте.

Вскинулась Аннет, которая уже дремала. Сделала умное лицо. Вопросы на семинарах она всегда поощряла.

— Да-да, задавайте.

С задней парты ей не было видно, какое выражение приобрело лицо девушки по кличке Пёс, но Маше казалось, что злобно-собачье. Сабрина слишком резко провела журавликом по краю парты.

— Вы сказали, что они не опасны для людей, а как на счёт бродяги? Мне всегда казалось, что это довольно опасная аномалия.

Она села, провожаемая взглядами однокурсников. Аннет покивала. Покачивалась её выставленная в проход нога в чёрном чулке.

— Кстати, этот вопрос освещался в моей диссертации. Очень любопытно, я слушаю.

Они все обернулись к Псу, а та перебирала отпечатанные листы. Бесполезно: Маша знала, что ответа на этот вопрос нет в учебнике. Молчание неприлично затягивалось.

— Ну что же вы? — Аннет горестно вздохнула.

— Сейчас, — хрипло попросила та. Квадратный подбородок заходил вправо-влево.

По аудитории пополз шумок — все уже получили свои пятёрки, все ощутили приближение перемены. Никого не интересовали аномалии.

— Прискорбно, — заметила Аннет. — Вы не смогли раскрыть тему. Больше тройки поставить не могу.

Секунду Пёс наблюдала за движением её руки над журналом.

Маша прикусила губы, чтобы они не расползлись в улыбку. И грянул звонок.

На большой перемене Маша увидела, что дверь в кабинет Мифа приоткрыта. Она часто прогуливалась мимо, чтобы первой узнать, если что, но такое видела впервые. Из комнаты под лестницей тянулась ниточка табачного запаха и жёлтого света. Странное дело — Миф никогда не оставлял дверь приоткрытой. Но Машино сердце всё-таки пропустило удар.

Она сбежала с лестницы и осторожно заглянула в щель. В проходе между книжными шкафами она увидела стремянку в четыре ступени и девушку на ней — та копалась на верхних полках.

— Привет, Карина, — через силу улыбнулась Маша, протискиваясь между шкафом и стремянкой.

Та с недовольным видом обернулась. Она была в узком бежевом платье, отчего подросший живот выделялся ещё сильнее.

— А Мифодия Кирилловича сегодня не будет, ты не знаешь? А то мне нужно у него спросить… слушай, а можно я одну книжку возьму? Мифодий Кириллович мне разрешил, честное слово.

— Точно разрешил? — Губы Карины дрогнули. — Ну бери уже.

Маша прошла к его столу: прижатые клавиатурой, там всё ещё лежали её расчеты. Рядом валялись жёлтые листочки для заметок. Записи на них — не разобрать. У Мифа почерк ещё хуже, чем у неё.

Она вытащила с полки какой-то учебник, потеснила фотографию серьёзного человека. Замерла и прислушалась: Карина чем-то шуршала на полках. С её места нельзя было увидеть, что делает Маша за столом Мифа. А реши Карина спуститься с четырёх ступенек, Маша успела бы замести следы.

Она открыла верхний ящик стола. Там громоздилась целая свалка ключей: новых и старых, жёлтых и серебристых. С брелоками и без. Сжав зубы, чтобы не застучали, Маша схватила один, с брелоком в виде ракушки. За ним потянулся второй, почерневший от времени. Оба Маша сунула в карман сумки.

— Ты нашла книжку? — с нажимом спросила Карина.

— Да-да. — Маша выскочила на неё из-за шкафов, прижимая к груди учебник. — Спасибо тебе большое-пребольшое.