Проклятье (СИ)

Она вышла из автобуса за четыре остановки до нужной и долго плутала по кварталам, приставая с вопросами к прохожим, пока не нашла нужную улицу. Она тянулась вдоль набережной.

Это была старая улица, одна из самых старых в городе, наверное. Слева застыл бесконечный бетонный парапет, о который билась вода. Справа тянулись дома — не чопорные многоэтажки. Каждый из домов — в кованой ограде, перед дверями одних — каменные демоны. На крыше других — скрипучие узорные флюгеры. Каждый в своём личном тумане. И притихшая дорога между ними и рекой.

Маша нашла дом номер семнадцать. Перед ним оказалась детская площадка — всего пара лесенок и качели, пустая песочница. На краю песочницы сидела женщина и завязывала шарф девочке, та несмело брыкалась, но терпела.

— Ветер с реки, — громко выговаривала ей женщина, — простынешь.

Маша не видела лица девочки. Повернувшись боком к низкой ограде, словно кого-то ждала, она исподтишка понаблюдала за ними. Девочка возила совочком по сырому гравию. Из гравия никак не лепился кулич. Женщина так и осталась сидеть на краю песочницы, неловкая, как большая птица на тоненькой ветке.

Маша хотела заговорить с ней, но не знала, как начать. Она и без представлений узнала её, ту, которую никогда не видела. В трёхэтажном доме не так уж много квартир. Очень маленькая вероятность, что среди всех жителей дома найдётся ещё одна мама с маленькой дочкой.

С реки и правда дул холодный ветер. Девочка принялась собирать жухлые листья. Вряд ли она прожила на свете больше пяти лет, и шапка с огромным помпоном то и дело сползала на ухо.

Давно пора было уходить, но Маша никак не могла оторвать от них взгляда. На этих людей — понурую женщину и девочку, завернутую в шарф, — она собиралась наслать сущностей. То есть, конечно, в основном удар придётся по Мифу, но и на них аукнется, тут не рассчитаешь наверняка.

На них.

Многие от такого сходят с ума. Первокурсников пугают жуткими историями, сотни раз перевранными, но всё равно верными по сути. От такого сходят с ума. Даже если не попадают в тихий дом на отшибе города, всё равно не могут жить по-человечески.

Боятся смотреть в окна по ночам, впадают в истерику от тихого шороха воды в трубах.

Вот на что она обрекает девочку с большим помпоном.

Маша развернулась и зашагала прочь. Перебежала дорогу: за парапетом набережной в воде плавали посеревшие листья. Река кружила их в крошечных водоворотах, подбрасывала на волнах. Своего отражения Маша не увидела.

Наверное, просто не хотелось видеть.

Глава 5. Глупая сила

Забросив в сумку учебник по истории, она сбежала по лестнице. Пропускной терминал мигнул зелёным. В холле библиотеки было тускло и прохладно, как всегда. На дверях читального зала висела табличка: «проветривание десять минут». Витиеватая загогулина внизу.

На ощупь Маша отыскала в сумке номерок, протянула его гардеробщице.

— Пожалуйста.

Маша увидела её руки — коротко остриженные ногти, серенькие перчатки без пальцев — и ощутила, как всё сжалось внутри. Она подняла глаза: гардеробщица уже возвращалась с её курткой. Улыбнулась отстранённо, как будто своим мыслям и положила куртку на узкую перегородку.

— Спасибо.

Она уже уходила. Маша кое-как оделась и побежала к выходу. Дороги от библиотеки до главного корпуса — минут на пять, но она торопилась, так что поскальзывалась на обмякших палых листьях, распугивала первокурсников.

Дверь под лестницей. Из щели выбивалась струйка сигаретного дыма. Маша дёрнула дверь, и та легко поддалась. В кабинете Мифа горела одна единственная лампа. Он стоял посреди комнаты и курил с таким видом, будто размышлял о самом важном жизненном вопросе.

Маша запнулась о прислонённую к шкафу стремянку, та загремела, и Миф обернулся. Сигарета таяла в его пальцах, утекала дымом под потолок.

— Орлова, молодец, что пришла, — сказал Миф без улыбки.

А она так долго думала, что ему сказать, и теперь не могла подобрать слов.

— Садись, — добавил он, помолчав. Сам остался стоять.

Маша села на привычное место. Попробовала спрятаться за аквариумом, как вдруг заметила, что он вымыт, наполнен прозрачной водой, и в ней плавает новая золотая рыбка.

— Ну и что ты творишь? Ты можешь мне объяснить? — со спокойствием смертельно больного поинтересовался Миф.

Маша вцепилась в подлокотник. Она ждала от него всякого: угроз, ругани, не ждала только ледяного спокойствия, и получила именно его. То подленькое существо внутри, которое жаждало мести, так и осталось голодным.

— Что я творю? — сказала Маша срывающимся голосом. — Я пытаюсь снять проклятье, которые вы на меня наложили. А что, по-вашему, я должна творить?

Он с силой растёр недокуренную сигарету в пепельнице.

— Ты должна была ждать.

— Но вы ведь исчезли, бросили меня.

— Но я ведь вернулся.

Маша замолчала. Она могла доказывать ему, что не умеет читать мысли, и что он должен был оставить ей знак, хоть ползнака, что вернётся. Но в голове, как надоедливая муха, крутилась единственная мысль: «Ты слишком много требуешь от мужчины, который тебе не принадлежит».