Проклятье Жеводана

Вдруг я заметил, где еще я обманулся в отношении этих черномордых чудищ. Сперва мне показалось, что гиены жрут падаль, но мне самому стало дурно, как до меня дошел истинный смысл их метаний.

Носясь из стороны в сторону, зверье тащило в одну кучу рыбешек, дохлых чаек и еще невесть что – мне было отсюда не разглядеть.

Омерзительный запах продолжал щипать нос, особенно сейчас. Не будь я столь истощен, меня бы стошнило.

Жан же пристально вглядывался в падаль, наклоняя голову все круче и круче, я видел шевеления мускул и жил его длинной шеи.

Гиены перестали таскать добычу и, свесив языки, обратили на нас свои глазки, точно бусы из черного стекла, которые мы с кузеном прикупили буквально накануне.

Жан же отвечал не менее, а как по мне, так и более лютым взглядом. Его тонкие губы дрогнули, и у крыла носа возникла складка, присущая скорее оскалу.

Я не знал, чего выжидает Шастель, и сидел рядом, затаив дыхание.

Резкий свист заставил меня вздрогнуть всем телом и невольно сжать кулаки. Для зверей же то было, видимо, самым добрым и желанным знамением их хозяина – они тотчас же ринулись пожирать гору падали, приволоченную со всего побережья.

Приступы отвращения, безусловно просыпались во мне, когда я глядел на этих безобразных горбатых падальщиков, как их пасти вновь и вновь вонзаются в зловонную плоть. Чавканье раздавалось вперемешку с хрустом костей и клацаньем клыков и когтей о друг друга и о скалистые камни берега.

При всей мерзости, которым изобиловало открывающееся мне зрелище, я не мог отвести взгляд ни на минуту. Я не могу назвать это оцепенение состоянием завороженности, но какой-то немыслимый и даже кощунственный трепет овладел моим сердцем.

Мне пришлось отвести взгляд лишь от порыва ветра, который с громким свистом поднял горячую пыль. Я прикрыл глаза рукой и зажмурился, отвернув лицо в сторону. Обжигающий жар пронесся по моей и без того раздраженной коже.

Когда порыв стих, я приоткрыл веки и, сам того не желая, встретился с Шастелем взглядом.

– Как прошла твоя первая охота? – спросил я.

Я рисковал, но в этот раз попал в цель. В мимолетном изменении, в едва-едва заметном шевелении во взгляде промелькнуло удивление и даже замешательство.

– Скверно, – пожал плечами Жан, когда его недолгое оцепенение исчезло. – С тех пор я охочусь намного лучше.

– Это точно, – кивнул я, переводя взгляд на цепь на своей руке.

Жан усмехнулся, поведя головой. Есть жесты, к которым привыкнуть нельзя, и вот это был один из них. То ли дело было в слишком длинной шее, то ли он резко и круто заламывал голову набок, то ли меня отвращал именно этот мерзостный щелчок. Я не мог сказать точно, но эта вымораживающая привычка вновь заставила меня покрыться мурашками.

– И каково это, – спросил я, – отнимать жизнь?

Шастель усмехнулся и свел брови.

– Ты ни разу не убивал? – спросил Жан.

– Не было нужды, – я пожал плечами.

– Вот как… и ты, наверное, решил, что вот так с ходу, с первого раза завалишь меня вот этим? – спросил Жан, вынимая из-за широкого пояса мой пистолет.

Я развел руками и неловко улыбнулся.

– Да уж, стрелок из меня неважный, – вздохнул я. – Хотя моя семья испокон веков была охотниками.

– Может, ты подкидыш, – сказал Шастель, пожав плечами и почесав собственный висок дулом пистолета.

– Может быть, – согласно кивнул я, усмехнувшись, и Жан усмехнулся мне в ответ.

Мы продолжили слушать прибой. Волны обрушивались вновь и вновь на дикие камни. Шум моря смешивался с воплями гиен – они, видно, давно томились на цепи.

Гоняя друг друга по побережью, они вцеплялись друг другу в глотку, пинались когтистыми лапами и отбегали ровно настолько, чтобы уродливый сородич не отстал.

Шастель подался вперед. Ссутулив плечи, он уперся локтями в колени, а его стеклянный взгляд следил за жуткими питомцами.

Наконец Жан окинул меня взглядом, которому я не мог дать описания тогда и не могу дать его сейчас.

– Пошли, – сказал он.

Еще до того, как сам Жан встал с поваленного ствола, его зверюги зашевелили черными ушами и, обернувшись, метнулись к хозяину. Меня тогда удивило, как гиены вообще что-то расслышали сквозь шум прибоя и криков воронья.

Жан присвистнул и окинул скорым взглядом своих сутулых питомцев. Зверье остановилось в нескольких шагах от нас. Они нюхали воздух и поглядывали на меня, даже догадываюсь, с какими целями.

Пришлось подниматься наверх по крутому склону. Шастель взбирался еще быстрее, чем спускался. Я едва-едва поспевал за ним. Что-то мне подсказывало, что если цепь, связывающая нас, натянется, это очень не понравится Жану, в то время как я уже вполне себе рассчитывал на пусть и извращенную, но симпатию к своей скромной персоне.

Мои мышцы дрожали от усталости, но я боялся отстать от Жана. Когда я насилу справился с этим подъемом, Жан ждал меня на небольшом относительно ровном плато, а его твари убежали вверх – по крайней мере, я их не видел.

Я уперся руками о колени, пока переводил сбитое дыхание. Сухие губы жадно глотали горячий воздух.