Проклятие

Призрак по ту сторону шевельнулся, словно кивнув, и моментально растаял в густой серой дымке.

Небрежным жестом убрав Черту, Исполнитель вернулся к столику и начал убирать посуду.

Тем временем Джеймс медленно шел по безликим темным улочкам небольшого городка, лениво обдумывая всю тщетность своей затеи найти здесь что-то, что смогло бы разбудить в нем желание и дальше бороться за этот мир. Что могло бы изменить его жизнь, пробудив от многолетней спячки его сердце и разум, который потихоньку уже начинал ненавидеть все живое, созданное Высшим Разумом. Год за годом защищая этот мир, Повелитель все больше убеждался в бесполезности своего предназначения и все чаще думал о людях как о существах, не заслуживающих права на существование. Иногда он просто не понимал, зачем Отцу вообще нужен этот мир. Зачем он позволяет жить таким слабым и несовершенным существам, насквозь пропитанным злобой, корыстью, завистью, убивающих и уничтожающих самих себя. В который раз Джеймсу предстояло решить, что делать с Землей и ее обитателями. Предстояло сделать выбор, который от него требовали, но к которому он не был готов.

Именно поэтому он шел сейчас по улицам спящего города, надеясь найти то, что, казалось, уже нельзя найти — надежду. Именно поэтому день за днем он откладывал свое возвращение домой, отыскивая несуществующие причины, чтобы оттянуть неизбежное. Ирвин, конечно, знал об этом… При мысли об Исполнителе Джеймс невольно поморщился, злясь на самого себя за то, что в попытке скрыть собственную неуверенность сорвался на слугу. И даже не на слугу. На друга, которым Ирвин был вот уже столько веков. На друга, который был предан ему до глубины души и делал за него всю грязную работу. И если сегодня Джеймс решит, что время людей вышло, завтра Исполнителю придется…

От этих мыслей почему-то на миг перехватило дыхание и кольнуло в груди. Что это? Жалость?.. Досада?.. А может, просто трусость?..

Джеймс остановился и, злясь еще больше, обвел глазами улицу. Окна домов были темными. Большинство людей мирно спали в своих постелях, устав от забот прошедшего дня. Только где-то вдалеке негромко играла музыка и призывно мерцала неоновая вывеска какого-то заведения. Осознав, наконец, что его наивная попытка убежать от реальности бессмысленна, Повелитель устало вздохнул и направился в сторону огней.

Вряд ли потом, спустя много лет, Джеймс смог бы объяснить, что повлекло его сейчас в этот неприметный с виду маленький ресторан. Он вошел туда просто так, ни о чем не думая и ничего не ожидая. Просто для того, чтобы в последний раз посмотреть на людей. Запомнить их лица, прочесть мысли и понять их надежды прежде, чем Ирвин завтра примется за дело.

* * *

Войдя в дымный, душный зал, Джеймс огляделся и прошел в дальний угол, где причудливая игра теней скрывала его от любопытных глаз. Официант, молодой человек в небрежно заправленной белой рубашке, в малиновой жилетке и галстуке «бабочке», оказался у стола через минуту и, дежурно улыбнувшись, вопросительно взглянул на посетителя.

— Вина. Только хорошего, — коротко бросил Повелитель, не поднимая головы.

Официант исчез, и Джеймс принялся разглядывать зал. Его внимание привлекла компания молодых людей, что-то праздновавшая за ближайшим столиком. Чуть-чуть покопавшись в их мыслях, он без труда понял, что компания отмечает день рождения одной из девушек по имени Джессика. Судя по громким выкрикам и достаточно развязному поведению, вина уже выпито было немало и праздник был в самом разгаре.

Почти не заметив, как вернулся официант, Повелитель взял бокал и, расслабленно откинувшись на мягкую спинку стула, стал пристальнее изучать лица. Компания состояла из трех порядком уже напившихся парней, чьи мысли на данный момент были бессвязны и довольно примитивны, и трех девушек: той самой Джессики — именинницы; некой Юлианы, хохотавшей до слез так, что тушь на ее ресницах потекла и размазалась по всему лицу, и еще одной девушки по имени Санта, которая, судя по ее мыслям, чувствовала себя неуютно среди шумного веселья и пьяных острот приятелей. Один из парней особо навязчиво пытался привлечь ее внимание, все время порывисто притягивая за плечи и норовя по-хозяйски чмокнуть в щеку. Санта отстранялась, что еще более распаляло парня, который явно почувствовал себя альфа-самцом. В конце концов, его ухаживания превратились в откровенно грубые. Санта вскочила с явным намерением уйти. Тут-то Джеймс впервые смог как следует разглядеть ее.

Тонкая, хрупкая, как весенний цветок, Санта напоминала принцессу эльфов из древних легенд. Золотые волосы свободным водопадом струились по ее плечам и доходили почти до пояса. Но самыми потрясающими в ее облике были глаза. Зеленые, словно капли изумруда, они сверкали сейчас негодованием и каким-то отчаяньем. Нежные, прекрасные, как у речной нимфы, черты лица не портило даже выражение справедливого гнева.