Проклятие Аскаила

Гнев недовольно потер виски и с шумом выдохнул. Энида продолжала невозмутимо стоять перед ним и терпеть невыносимую боль в желудке. Она внезапно поняла, что именно случилось с ее отцом, и почему Гнев до сих пор не убил ее, и чародейка мгновенно бы попыталась проверить свою догадку, если бы не боязнь потерять зрение, взглянув на истинную сущность Первоначала.

— Ты так долго глядел в эту штуку, что она наконец решила посмотреть в тебя? — отрешенно спросила Энида и усмехнулась. — Ты сошел с ума, Рейнор. Превратился в безвольную игрушку в руках тех, с кем боролся почти всю свою жизнь. На город не нападали демоны, ты сам их впустил в свой дом, а твои жрецы из жалости решили прибрать за своим хозяином.

— Замолчи, — Гнев со всего размаха отвесил Эниде пощечину, из-за чего она невольно вскрикнула и упала на каменный пол. Рейнор не стал ждать, пока его дочь решит подняться сама, а наклонился, взял ее за красный воротник и поднял на уровень своих глаз. Чародейка почувствовала, как ее куртка рвется, когда приняла на себе весь вес ее тела, но не подала виду, что ее хоть как-то заботит судьба простых вещей.

— Ты не понимаешь! — Рейнор с силой сдавил воротник Эниды, из-за чего чародейка мгновенно начала задыхаться. Гнев наверняка почувствовал, что он убивает собственную дочь, с которой пытался договориться, но ему было уже плевать на это. Настоящее безумие охватило его разум, и Первоначало не отдавало никакого отчета своим поступкам. — Враг уже готов стереть нас в порошок. Пусть и без Аскаила, но они уже готовы начать войну, и для того, чтобы выжить, мне нужен каждый человек.

— Думаешь, ты доживешь до того момента? — с ненавистью прохрипела Энида и попробовала пнуть Первоначало в живот. Сапог с силой вонзился в плоть Рейнора, но Основателю Мира было наплевать на обычные удары смертной девушки, и он продолжал невозмутимо держать чародейку в своей удушающей хватке.

— У нас нет времени на ссоры, Энида, — неожиданно вернув в свой голос спокойствие, произнес Гнев и отпустил чародейку. Наследница упала к его ногам и захрипела, пытаясь заглотить как можно больше воздуха. Боль в ее желудке уже прошла, и она очень скоро нашла в себе силы подняться с колен. Оценивающе осмотрев свою дочь, Гнев кивнул и снова посмотрел на монолит. — Не важно, как закончится эта ночь. В любом случае, ты должна знать, что в наших рядах уже появились предатели, которые, несмотря на свое прошлое, выступают за возвращение Аскаила, и они уже сделали свои шаги к этому… нам следует быть осторожными, а твоему другу нужно перестать готовиться к бою с наследником Скверны. Время всегда было против всех, и его пророчеств стоит опасаться больше всего.

— Это в твоем логове находятся сотни демонов и это тебя людям стоит опасаться больше всего, — с трудом произнесла чародейка. Ее губы очень сильно дрожали, и она была готова снова сорваться на крик, однако нашла в себе силы сдержаться и дать Алексу время на то, чтобы прийти в себя. Охотник уже заполучил свой изогнутый зеленый клинок, но его затуманенные глаза говорили, что он еще не готов помочь чародейке разобраться с Гневом. Если он действительно собирался сделать это.

— Хочешь сказать, что предатель — я? — отрешенно спросил Гнев, глядя на монолит. Невозмутимо наблюдая за Маяком, Рейнор всем своим видом показывал, что его абсолютно не волнуют забравшиеся в дом убийцы, а он сам полностью уверен в своей победе. И у него были все основания на такие мысли.

— Да, — чародейка скрестила на своей груди руки и отступила на несколько шагов, стараясь выиграть себе место для маневра, если Гнев внезапно набросится на нее. — Ты настоящий предатель, потому что предал самого себя. Первоначало, которое я помню, никогда бы не позволило тварям Скверны подойти к своим угодьям. Оно бы никогда не пропустило обычных людей к своему Хранилищу, и уж точно не позволило бы смертным себя хоть в чем-то укорять…

— Ты права, — перебил ее Гнев и в одно мгновение оказался возле нее. От неожиданности Энида чуть не упала, но Рейнор снова схватил ее воротник и в этот раз его хватка должна была убить ее, а не удержать. Он с силой сдавил ее шею и, превратив свои карие глаза в два огненных уголька, прошипел, — я слишком размяк, пытаясь жить по правилам остальных Первоначал, и предал самого себя. Это был последний раз, когда я забывал себя и позволял отпрыскам Аскаила ставить под сомнение мою силу.

Услышав имя своего главного врага, Алекс протрезвел. Зов внезапно отступил, мысли снова стали подвластны охотнику, а чуждая ему эйфория, которая возникла, когда он взял в руки клинок, улетучилась, словно дым. Недоуменно глядя на свой клинок, он с сомнением подумал о том, что мистическое оружие не стоит его разума, но услышав слабый хрип умирающей чародейки, мигом выбросил все мысли из своей головы и направился ей на помощь. Аккуратно, чтобы не обронить оставшиеся артефакты коллекции Гнева, и не напомнить о своем существовании.