Проклятие брачного договора

– Борь, я не буду бродить по улице тот час, который тебе как минимум понадобится, чтобы сюда добраться, – возмутилась Дина. – Холодно. И Лена там одна с ума сходит. Так что я пошла, а ты поторопись. И да, не звони Бекетову. Вдруг мы все это придумали. Слышишь, Боря, пообещай, что не позвонишь.

– Обещаю! – гаркнул он. – Но и ты пообещай, что не полезешь на рожон.

Чтобы больше не слышать возражений, Дина нажала кнопку отбоя, быстро скинула сообщение с адресом, сунула телефон в карман и зашагала к нужному ей дому, оказавшемуся четвертым от угла.

За деревянным забором, стареньким и ветхим, хорошо просматривался одноэтажный покосившийся дом с облезлой голубой краской. Окна, давно не мытые, а оттого казавшиеся подслеповатыми, производили впечатление смотровой щели, из-за которой за Диной мог наблюдать потенциальный противник. От подобной ассоциации по спине у нее пробежала невольная дрожь. А может быть, прав Борис, ей нужно его подождать?

Впрочем, во всем остальном дом и двор, в котором он располагался, производили вполне мирное впечатление. На стене дома висели какие-то шланги и лестницы, снизу в беспорядке были расставлены ведра и корзины. Справа от калитки располагался неухоженный палисадник, а слева валялся садовый инструмент – лопаты, тяпки, грабли. С учетом, что снег сошел еще не весь, было понятно, что все это богатство осталось брошенным здесь с прошлого сезона, то ли по безалаберности хозяев, то ли за ненужностью.

Дина потянула калитку и зашла на участок, поскользнувшись на талой наледи. Каменная дорожка со старинной кладкой вела к крыльцу, слева от которого, чуть приподнятые из земли, торчали крышки колодезных люков – автономная канализация. Газопровод к дому не шел, и Дина вспомнила слова таксиста о том, что село так и не газифицировали. Отапливали дома дровяными печками или электричеством. Судя по тому, что поленницы Дина нигде не видела, здесь пользовались именно электрическим отоплением, что выходило очень недешево. Содержание этого дома не могло быть по карману безработному строителю и медсестре.

В глубине двора виднелся сарай, такой же ветхий и обшарпанный, как и все остальное. Впрочем, туда тоже тянулся электрический провод, а еще шнур от установленной на доме телевизионной тарелки, так что, скорее всего, в сарае была разбита обычная летняя кухня. На первый взгляд участок казался довольно большим, квадратов двадцать, не меньше. Слева за домом виднелся яблоневый сад и много ягодных кустов, так что летом тут, скорее всего, вполне комфортно жить.

На улице все-таки было довольно свежо, и второпях собиравшаяся Дина почувствовала, что начинает подмерзать. Глядя под ноги, чтобы не упасть на обледенелой, с осени не чищенной дорожке, она заторопилась к крыльцу. Входная дверь в дом оказалась открыта, но Дину это не удивило. Сельские жители, насколько она знала, практически никогда не запирали двери. Если только на ночь. Войдя в полутемные сени, она больно ударилась головой о деревянный батог, почему-то висевший вдоль стены, зашипела от боли и, потирая ушибленное место, потянула на себя вторую дверь, обитую драным дерматином с вылезающей из-под него клочкастой грязной ватой.

– Лена, ау, я приехала. Можно зайти?

Молчание было ей ответом, и от страха у Дины вдруг ослабли ноги. На мгновение ей захотелось повернуться и стремглав бежать подальше от этого мрачного ужасного дома и стоящего в нем невыветриваемого духа лежалого тряпья и сырости, от которой не избавиться, сколько ни топи.

Она даже сделала шажок обратно, чуть не выпустив холодящую ладонь дверную ручку, но тут услышала то ли мычание, то ли стон, раздающиеся изнутри, из скрытой сейчас из глаз комнаты.

– Лена! – снова закричала она, стараясь заглушить поселившийся внутри страх. Громкое эхо ее голоса – робкого и жалкого – прокатился по дому, отдаваясь гулким эхом от деревянного, изъеденного жучком потолка. – Лена, это я, Дина. Ты слышишь меня?

Снова этот звук, похожий то ли на сдавленный плач, то ли на стенание. Не задумываясь более, Дина перешагнула через высокий порог и оказалась в маленькой, чудовищно захламленной кухне, миновав которую, очутилась в комнате, большой, довольно светлой, отделенной от другой ситцевой полотняной занавеской в мелкий голубой цветочек. Незабудки.

Впрочем, внимание моментально перефокусировалось с цветочной ткани на лежащий на кровати бесформенный куль с выделяющимися на темном покрывале пшеничными волосами – Лену. Руки и ноги девушки были связаны, во рту кляп, в глазах, устремленных на Дину, плескалось непонятное ей чувство. Страх? Безумие? Боже мой, она же беременная.

Кинувшись к кровати, Дина упала на колени, осторожно потянула кляп, освобождая воздуху дорогу к сведенному горлу. Лена тяжело закашлялась и с трудом выговорила: «Спасибо».

– Это Вениамин тебя? Так? – спросила Дина, и девушка на кровати в изнеможении закрыла глаза, давая понять: «Да».

– Он вернулся?