Проклятие Деш-Тира

За частоколом берез и темных елей стайка проворных мальчишек сновала вокруг мертвых итарранских солдат. Лизаэр предположил, что эти маленькие дикари в одеждах из оленьей кожи выполняют приказ взрослых, снимая с погибших оружие и все, что может пригодиться. Неожиданно на поясе одного из ребят что-то блеснуло. Кинжал. Лизаэр присмотрелся и стиснул зубы: теперь он отчетливо видел, что руки мальчишек едва ли не по локоть запачканы кровью. Значит, вот кто добивал здесь раненых! Лизаэр не успел и глазом моргнуть, как один из малолетних варваров быстро и умело перерезал горло солдату, умолявшему о пощаде. Тех, кто лежал лицом вниз или находился без сознания, мальчишки добивали ударом в шею. Они действовали молча, быстро и невероятно сноровисто.

— Звериное отродье! — выдохнул Лизаэр.

— Мы отомстим, — прошептал Пескиль. — На этот раз мы их накроем. Больше ловушек здесь не будет.

Наемники, словно призраки, тройным кольцом неслышно окружили пригорок, где орудовали малолетние убийцы. Когда Пескиль дал сигнал к наступлению, вперед устремились лишь бойцы внутреннего кольца. Их задачей было убивать, а не ловить тех, кому удалось сбежать. Это сделают два других кольца людей Пескиля.

Звереныши во всем подражали своим отцам; пока одни добивали раненых, другие стояли на страже. Лизаэр, забыв о ранах, бросился вперед вместе с бойцами внутреннего кольца. Перед ним были не беззащитные дети, и он убивал их, почти не колеблясь. Как крыс. Это была не война, а казнь. Он срезал ядовитую поросль. Правитель вынужден принимать жестокие решения, и если они вызывают у него отвращение, он не должен этого показывать. А если они размягчают его волю, тогда он просто недостоин быть правителем.

Раз Аритон Фаленский втянул в войну и детей, пусть случившееся останется на его совести.

Первая охота

В долине, что примыкала к реке Талькворин, на небольшом холме, густо поросшем кустарником, единоутробный брат Лизаэра и его же смертельный враг, которого он поклялся убить, сидел вместе с пятью лучниками из клана Стейвена. У плеча Аритона примостился Джирет. Мальчик нетерпеливо вертел в руках лук, уверенный, что может стрелять не хуже взрослых. Сам Аритон был безоружен. Он сидел с полусогнутыми ногами, сложив руки на коленях. Судя по его склоненной голове и полузакрытым глазам, он собирался вздремнуть.

На самом деле он просто отсоединил свое сознание от окружающего мира.

Гонцы уже сообщили ему, как развивались события на берегу Талькворина. Аритон узнал, что Илессид двигался в арьергарде одного из отрядов, на которые разделилась итарранская армия. Потом, когда поток прорвался в долину и понес Лизаэра вместе с конем, гнедой бесследно исчез. Но Аритон ни на мгновение не сомневался, что сам Лизаэр уцелел и не угодил ни в одну из ловушек.

Проклятие Деш-Тира по-прежнему жгло его, вгрызаясь в самые глубины воли. Он ощущал это проклятие постоянно; оно давило ему на разум, вползало в каждую его мысль и желание. Близкое присутствие Лизаэра будоражило ему душу, словно неутихающая страсть, вспыхивало как искра, раздуваемая в опасной близости от сухого трута.

Кошмар этот был слишком реальным; едва ли, столкнувшись с братом лицом к лицу, он сумел бы сохранить самообладание. Ему нужно держаться подальше от Лизаэра.

Если бы деширским кланам не требовалась его помощь в войне с Итаррой, он находился бы сейчас далеко отсюда.

— Не балуйся, Джирет, — неодобрительно качая головой, сказал мальчишке один из взрослых, видя, как тот натягивает тетиву, прицеливаясь в дерево. — Глупо воевать с деревьями. Нам теперь некогда делать тебе стрелы.

— Знаю, — сердито сверкнул глазами Джирет.

Его пальцы скользили взад-вперед по новенькой тетиве, сделанной из оленьей жилы. Мальчишка изо всех сил старался скрывать одолевавший его ужас. После того вещего сна он замкнулся в себе, и ладить с ним стало намного труднее.

Аритон мог бы сейчас его успокоить. Но Повелитель Теней не видел и не слышал происходящего вокруг. Его магический взор был обращен к полям сражений. Ни один маг не согласился бы по доброй воле увидеть картину, разворачивающуюся перед Аритоном. Зрелище душ, покидающих тела, истерзанные смертельными ранами, вышибало из равновесия его разум. Он окружил себя надежными защитными преградами, как когда-то в Итамоне. Накануне он употребил весь свой магический талант, с дотошностью механика сооружая и налаживая невидимый механизм, о котором бойцы кланов Стейвена даже не подозревали.