Проклятие дома Виндзоров

На следующий день Бьюкенен поставил Милюкова в известность о том, что «король и правительство его величества будут счастливы исполнить просьбу Временного правительства и предложить императору и его семье убежище в Англии, которым, как они надеются, их величества воспользуются на время продолжения войны». Бьюкенен продолжает: «В случае, если это предложение будет принято, русское правительство, прибавил я, конечно, благоволит ассигновать необходимые средства для их содержания». Милюков заверил посла, что «императорской семье будет уплачиваться щедрое содержание». Здесь, однако, мемуаристу изменяет память. Сергей Мельгунов цитирует текст депеши Бьюкенена в Лондон, которая гласит: «По сведениям Министерства иностранных дел, царь имеет достаточные личные средства».

Эти личные средства не давали покоя революционерам Петроградского Совета (в стране в тот период установилось двоевластие, и Временное правительство не могло не считаться с Советом). Они настаивали на том, что конфискация имущества бывшего царя должна стать предварительным условием его отъезда за границу. Секретарь исполкома Петроградского Совета Николай Соколов на заседании 10 марта говорил следующее: «Мы должны обсудить не только политические права бывшего царя, но и его имущественные права. У Николая II есть целый ряд имуществ в пределах России и огромные денежные суммы в английском и других иностранных банках. Надо перед его высылкой решить вопрос об его имуществе. Когда мы выясним, какое имущество может быть признано его личным и какое следует считать произвольно захваченным у государства, только тогда мы выскажемся о дальнейшем». «Эта династия, – вещал с трибуны Всероссийского совещания Советов (29 марта – 3 апреля) большевик Юрий Стеклов, – самая зловредная и пагубная для всех, обладает колоссальными средствами, награбленными у народа, помещенными в заграничных банках, и эта династия после переворота не была лишена своих средств. Мало того, мы получили сведения, что ведутся переговоры с английским правительством о том, чтобы Николая и его семью отпустить за границу… Мы признали необходимым немедленный арест всех без исключения членов бывшей царской фамилии, а также конфискацию всех их имуществ, движимых и недвижимых и содержание их под строгим арестом. До тех пор, пока не последует отречение их от капиталов, которые они держат за границей, которых нельзя иначе оттуда достать (бурные аплодисменты), отречение их всех и их потомков от всяких притязаний на российский престол и лишение их навсегда российского гражданства (бурные аплодисменты)».

Предполагалось, что на эти средства, оказавшись за границей, бывший самодержец способен организовать контрреволюцию.

Слухи о невероятных личных капиталах царя имели хождение еще до упразднения монархии. Однако оказалось, что это легенда. Князь Львов в показаниях следователю Соколову рассказал: «Разрешался также вопрос о средствах, принадлежавших царской семье. Семья, конечно, должна была жить на свои личные средства. Правительство должно было нести лишь те расходы, которые вызывались его собственными мероприятиями по адресу семьи. Их личные средства были выяснены. Они оказались небольшими. В одном из заграничных банков, считая все средства семьи, оказалось 14 миллионов рублей. Больше ничего у них не было». Ту же сумму назвал Соколову Керенский: «Их личные средства, по сравнению с тем, как говорили, оказались невелики. У них оказалось всего в Англии и в Германии не свыше 14 миллионов рублей».

Да и те, добавим, сильно пострадали от инфляции.

27 марта в Лондоне была получена депеша Бьюкенена, в которой он сообщает о своей беседе с Керенским. Министр юстиции Временного правительства просил посла не настаивать на скором отъезде, но уже по совершенно новой причине: «Царь не в состоянии выехать в Англию в течение ближайшего месяца, пока не будет окончен разбор взятых у него документов».

После этого в переговорах наступила пауза, а когда они возобновились, Милюков на свой вопрос, когда же за царской семьей будет прислан обещанный крейсер, получил ошеломляющий ответ: британское правительство более не настаивает на своем предложении. Милюков не называет точной даты этого разговора, но дочь Бьюкенена Мериэл в книге «Распад империи» (1932), написанной со специальной целью оправдать отца, утверждает, что телеграмма из Лондона пришла 28 марта, то есть в ответ на сообщение посла о том, что отъезд откладывается на месяц. Телеграмма, пишет она, не содержала прямого отказа – посол получил лишь указание «отговорить императорскую семью от мысли приехать в Англию».

По мнению Кеннета Роуза, «задержка (о которой просил Керенский) оказалась роковой. Она позволила консолидироваться тем силам, которые желали отомстить свергнутому монарху, и дала возможность королю Георгу изменить свое решение».