Проклятие дома Виндзоров

«Мы предложили убежище императору, согласно просьбе Временного правительства, но так как противодействие Совета, которое оно напрасно надеялось преодолеть, становилось все сильнее, то оно не отважилось принять на себя ответственность за отъезд императора и отступило от своей первоначальной позиции. И мы должны были считаться с нашими экстремистами, и для нас было невозможно взять на себя инициативу, не будучи заподозренными в побочных мотивах. Сверх того, нам было бесполезно настаивать на разрешении императору выехать в Англию, когда рабочие угрожали разобрать рельсы впереди его поезда. Мы не могли предпринять никаких мер к его охране по пути в порт Романов. Эта обязанность лежала на Временном правительстве. Но так как оно не было хозяином в собственном доме, то весь проект в конце концов провалился».

Впоследствии княгиня Ольга Палей, вдова великого князя Павла Александровича, обвиняла во всем посла Бьюкенена, который, дескать, учинил у себя в посольстве революционный штаб и при этом «действовал из чувства личной злобы». «Император его не любил, – пишет мемуаристка, – и становился все более холодным к нему, особенно с тех пор, как английский посол связался с его личными врагами. В последний раз, когда сэр Джордж просил аудиенции, император принял его стоя, не попросив сесть. Бьюкенен поклялся отомстить, и так как он был очень тесно связан с одной великокняжеской четой, то у него одно время была мысль произвести дворцовый переворот». (Великокняжеская чета – великий князь Кирилл Владимирович и его жена Виктория Федоровна, внучка королевы Виктории.)

На это Бьюкенен отвечает, что думские вожди, будущие министры Временного правительства, которых он принимал в посольстве, в большинстве были монархистами, а революцию провоцировали Распутин, Штюрмер, Протопопов и Вырубова. «Моей единственной мыслью, – заявляет он, – было удержание России в войне».

Княгиня Палей обвиняет Бьюкенена и в том, что императору не была доставлена телеграмма Георга V:

...

«Английский король, беспокоясь за своего кузена-императора и за его семью, телеграфировал их величествам через посредство Бьюкенена с предложением выехать как можно скорее в Англию, где семья найдет спокойное и безопасное убежище. Он прибавлял далее, что германский император поклялся, что его подводные лодки не будут нападать на судно, на котором будет находиться императорская семья. Что же делает Бьюкенен по получении телеграммы, которая была приказом? Вместо того чтобы передать ее по назначению, что было его обязанностью, он отправляется советоваться с Милюковым, который советует ему оставить эту телеграмму без последствий. Самая элементарная добросовестность, особенно в „свободной стране“, состояла в том, чтобы передать телеграмму по назначению».

Этот упрек несправедлив – Бьюкенен не имел доступа к царскосельским пленникам и никоим образом не мог лично передать телеграмму.

* * *

Напрасно британский посол не обратил внимание на слова Керенского о том, что царь и его семья не смогут уехать из страны, «пока не будет окончен разбор взятых у него документов».

«Временное правительство, – говорит Львов, – было обязано, ввиду определенного общественного мнения, тщательно и беспристрастно обследовать поступки бывшего царя и царицы, в которых общественное мнение видело вред национальным интересам страны».