Проклятие Гунорбохора

Словно из воздуха, явился старик шаман. В его трясущихся руках, словно живой, прыгал мешочек из черной кожи. Он что‑то прошамкал Ош–Рагн, и та кивнула.

Колдунья прошлась перед пленниками. Ее стройное, без капли жира тело было поджарым, как у пустынного хищника, стремительная поступь и отточенные движения рук

выдавали прирожденного убийцу.

— Снимите повязки! — велела Ош–Рагн. Охранники подчинились, и Улнар оторопел: все они были арнами! Но что‑то было не так… Немигающие, смотрящие в никуда глаза, белые, обескровленные лоб и скулы, тонкие синюшные губы. Словно все они болели одной болезнью.

Вдруг воин узнал одного. Необычной формы шрам наискось пересекал лицо человека. Он был в отряде Кронна, бесследно исчезнувшем в походе к одному из уцелевших эмонгиров. Его, как и остальных, давно считали мертвым…

Властительница указала на мергина. Его вывели вперед. Разбойник часто дышал, его охватил ужас, но арн держался и не молил о пощаде.

— Ты будешь таким, как они, — сказала колдунья. — Тебе будет хорошо, как и им. Они не знают страха и сомнений. Они свободны, но не хотят уходить…

Ош–Рагн улыбнулась, но глаза оставались безжалостными.

— Ты будешь служить мне, арн, как служат они!

Улнар ничего не понимал, и от этого становилось страшнее. Колдунья говорила загадками. Страшными загадками. Заставит служить? Зачем? И почему они не уходят домой, если свободны, подумал пленник.

— Ты получишь силу и могущество. Всякий белокожий хочет власти и богатства. Я дам тебе и то и другое.

— А… если я не захочу? — дерзко спросил мергин. Ош–Рагн расхохоталась так, что пленники вздрогнули:

— Ты? Не захочешь? Ты уже хочешь! Если бы я не видела в твоих глазах жажду власти, а на лице печать жестокости — не стала бы и разговаривать, а вырвала сердце! — она кивнула в сторону застывших воинов. — Такие как ты служат мне, и будут служить, потому что я даю то, что не даст никто другой.

— Вы мои до самой смерти! — сказала Ош–Рагн, не поворачиваясь к воинам.

— Да, Властительница! — нестройным и негромким гулом ответили они.

— Начинайте! — приказала она. Два воина схватили мергина и повалили наземь, третий сел на ноги, лишая возможности двигаться. Конец, подумал Улнар, сначала он, за ним и мы…

Шаман склонился над головой пленника и что‑то достал из черного мешочка. Один моррон зажал мергину нос и рот, и воин понял, что его хотят удушить.

Усмехаясь, Ош–Рагн смотрела, как от недостатка воздуха и усилий освободиться лицо мергина багровеет, а глаза вылезают из орбит. Тело пленника напряглось и выгнулось, делая последнюю попытку спасти уходящую жизнь — но его держали крепко. Шаман подал знак, и моррон разжал руки. Мергин открыл рот, жадно глотая воздух, и старик с силой вдунул ему в лицо какую‑то черную пыль.

Тело мергина выгнулось. Он страшно захрипел. Воины отскочили, и человек покатился по земле, корчась в судорогах. Фран и Улнар переглянулись. Зачем ему дали яд, если проще — ножом по горлу?

Мергин распластался в пыли и затих. Но пленников не уводили, морроны словно ждали чего‑то.

Мергин зашевелился и встал. Движения были странными, как у пьяного, но для пьяного он двигался слишком быстро. Глаза мергина покраснели. Он озирался вокруг, его кулаки сжимались, а мышцы напряглись, как у зверя перед прыжком.

— Теперь ты силен, как никогда! — сказала колдунья. Она подала знак, и пятеро воинов бросились на мергина. Они были безоружны, и Улнар ждал, что его легко собьют с ног. Но этого не случилось. Мергин двигался очень быстро, мощными ударами сшибая чернолицых наземь. Улнар не верил глазам: такой прыти от мергина он не ожидал. Что за зелье ему дала колдунья?

Раскидав нападавших, мергин остановился. Хрипло дыша, человек оглядывался. Несмотря на быстроту и силу, у него не было шансов: морронов были сотни.

Ош–Рагн приблизилась к нему.

— Ты чувствуешь силу, арн? Она твоя навсегда… если будешь служить мне!

— Жить здесь, с вами? Нет! — ответствовал мергин. Сейчас его убьют, подумал Улнар.

— Не здесь. Я дам тебе асиры, и ты вернешься домой.

— Я… согласен! — почти не колеблясь, ответил мергин. Ош–Рагн рассмеялась.

— Вы видите? — повернулась она к пленникам. — Он мой. А теперь ваша очередь!

Улнар не успел опомниться — так быстро его схватили и швырнули наземь. Три моррона привычно распяли воина на земле. С Франом делали то же самое. Вырваться было невозможно. Улнар с яростью смотрел на приближавшегося к нему шамана. Черная рука легла на лицо, перекрывая воздух.

Когда в груди нестерпимо зажгло, и Улнар захрипел, умирая, рука моррона исчезла. Воин жадно вдохнул и почувствовал, как в нос и горло попала какая‑то пыль.

Ощущение было, словно внутрь попала горсть самых острых пряностей. Улнар скорчился, катаясь по голой земле. Он кашлял и плевался, пытаясь выдохнуть жуткий порошок, из глаз текли слезы, а внутренности охватил огонь. Воин хотел умереть — но не чувствовать этого превращения, не стать таким же уродом…