Проклятие Клеопатры

Захаров замер. Проект? Он не был готов к такому разговору. Он ничего не знал о проектах писателей.

— Речь идет о кино… — сказал Шорохофф и начал не спеша, подробно объясняя суть проекта и его неповторимость, рассказывать.

Захаров не мог не понять, что видит перед собой человека неординарного, талантливого, бе-зусловно умного, уверенного в себе, раскованного, тактичного, умеющего держаться на людях. Захаров, слушая его, наблюдая за ним, как-то сразу понял, что сам Шорохофф от него, от Захарова (о котором он знал явно понаслышке или же ему его кто-то посоветовал), ничего не ждет. И заглянул к нему не как к единственной кандидатуре, к которой можно обратиться с предложением вложить двадцать пять миллионов долларов.

— Но у меня нет таких денег, — прокашлявшись, сказал Захаров, внимательно выслушав писателя. — Даже если бы и были, то не факт, что я вот так взял бы и вложил в проект, о котором я так ровным счетом ничего и не понял.

— Бюджет фильма — пятьдесят миллионов, и мне, продюсеру, абсолютно все равно, один ли человек вложится или пять по десять миллионов. Для меня главное — чтобы получился хороший фильм, причем точно по моему сценарию, понимаете? Потому что редко удается снять фильм точно по книге, и на деле выходит, что книга — это одно, фильм, снятый по этой книге или же, чаще всего, по мотивам книги такого-то автора, — это совершенно другое произведение, практически полностью искажающее замысел автора книги, понимаете? Вот почему я решил сам взяться за этот фильм, найти деньги, написать сценарий, пригласить режиссера мировой величины… Словом, вот краткая суть моего предложения, здесь и синопсис, и цифры… Ах, да, извините, совсем забыл…

С этими словами Шорохофф достал из папки, которую ему поднесла его очаровательная помощница («Где-то я ее видел», — промелькнуло у Захарова), пачку черно-белых фотографий, на которых были изображены мужчина и женщина. Молодые, но такие страшные и уродливые, что Захарову стало не по себе. В какой-то момент он подумал, что над ним просто смеются!

— Кто это?

— Наши актеры, которые приглашены на главные роли. Согласитесь, что с такой внешностью нам не придется прибегать к изготовлению силиконовых масок, что привело бы к дополнительным затратам средств и времени.

— Это… артисты? Вы серьезно?

— Да, причем талантливые.

— Так о чем фильм-то, вы можете сказать мне в двух словах?

— О любви, — широко улыбнулся Шорохофф, показывая ряд белых крепких зубов. — Да, это сюрреализм, но он дает такой простор…

Он вдруг сделал паузу, внимательно посмотрел на Захарова и, по-птичьи склонив голову набок, слегка насмешливо (или же Петру Аркадьевичу так показалось) спросил:

— Я так понимаю, вам нужно подумать, да?

И Захаров понял, откуда эта ирония. Нет, ему не показалось. Просто этот писатель, давно уже прописавшийся в Европе и живущий теми масштабами, как и все его творческое окружение — иностранные писатели, продюсеры, артисты, бизнесмены, — понял, что пришел не по адресу. И что он, скорее всего, разочарован полным отсутствием у бизнесмена Захарова интереса к своему проекту. И все потому, что этот самый бизнесмен Захаров — человек, который никогда в жизни не имел ничего общего с культурой и, может, сам не очень-то культурный, по мнению Шорохоффа, далек от тех людей, которые с успехом вкладывают деньги в кино, театр, искусство.

— Да, и вот еще что… Это чтобы вы понимали, с какими деятелями мы сейчас ведем переговоры, — и на стол легла страница со списком, который Захаров начал изучать уже после того, как Шорохофф со своей спутницей откланялся.

Захаров немедленно принялся изучать вопрос инвестиций в кино. Углубился в чтение статей, начал исследовать цифры. «Forbes представляет одиннадцать «киноманов» из числа богатейших российских предпринимателей. Часть из них просто давали деньги «на кино», а некоторые — расчетливо в него инвестировали…» «МИЛЛИАРДЕРЫ-КИНОМАНЫ: КТО ИЗ САМЫХ БОГАТЫХ ЛЮДЕЙ РОССИИ ВКЛАДЫВАЕТСЯ В КИНО?»…