Мой сын Артур, сэр Артур, как я радостно себе напоминаю, участвует в гребной регате и обгоняет четыре лодки, оказываясь вторым после дюжего лодочника с руками как окорока. Мой сын Монтегю делает ставки на берегу и выигрывает кошель золота у самого короля. Счастливый шумный двор завершает день битвой лодок, в которой барка короля возглавляет атаку на небольшую флотилию яликов, Анна Болейн получает роль носовой фигуры, наблюдает с носа королевской барки за водой, направляет пальбу из пожарных ведер. Все вымокают до нитки, смеющийся король помогает Анне сойти на берег и не отпускает ее от себя, когда мы возвращаемся во дворец.
Принцесса Мария разучивает свою роль в большой маске, которой предполагается отметить ее помолвку. Я иду с ней в гардеробную, где подгоняют ее наряд. Немыслимо дорогое платье, его лиф усеян рубинами и жемчугами, красно-белыми розами Тюдоров, их стебли из изумрудов, серединки из желтых алмазов. Поначалу принцесса спотыкается под весом платья; но когда выпрямляется, оказывается самой блистательной принцессой, какую видел свет. Она по-прежнему хрупка и мала, но ее бледная кожа розовеет здоровьем, ее темно-рыжие волосы густы и пышны, и в этом платье она кажется образом из богатого святилища.
– Примерять такое платье надо бы в сокровищнице, – говорю я ей и вижу, как ее лицо озаряется радостью.
– Здесь больше сокровищ, чем бархата, – соглашается она. – Только взгляните на рукава!
Ей подают золотое сюрко, и она его надевает. Свисающие рукава сделаны по новой моде, они доходят почти до пола, она окутана золотым светом. Густые волосы принцессы убирают цветочной гирляндой, подхватив цветы и темно-рыжие кудри серебряной сеткой.
– Как я выгляжу? – спрашивает она меня, зная, что ответ один – «прекрасно».
– Как английская принцесса и французская королева, – говорю я. – Вы так же прекрасны, как была ваша мать, когда только приехала в Англию, но одеты даже богаче. Вы ослепительны, дорогая. Ни на кого, кроме вас, сегодня смотреть не будут.
Она приседает передо мной.
– Ah, merci ma bonne mere, – говорит она.
Поначалу я оказываюсь права, никто не сводит глаз с принцессы. Маска проходит с огромным успехом, принцесса и семь дам появляются из-за расписных декораций и танцуют с восемью рыцарями в костюмах, и все взоры обращены на принцессу – усыпанную драгоценностями и безупречно выучившую движения. Когда маска кончается, французский посол умоляет принцессу оказать ему честь и танцевать с ним. Она занимает место во главе танцующих, а на другой стороне зала встает ее отец со своей парой. Моя подруга королева смотрит на это с улыбкой: на официальном, крайне важном приеме ее муж танцует рука об руку с простолюдинкой Анной Болейн, повернув к ней голову и не сводя глаз с ее оживленного лица.
Я жду знака дамам удалиться, но танцы продолжаются до глубокой ночи. Только после полуночи королева поднимается со своего кресла под монаршим балдахином и делает реверанс перед королем. Он кланяется ей со всем уважением. Берет ее за руку и целует в обе щеки. Ее дамы встают со стульев или неохотно покидают танец, готовясь уйти.
Королева произносит:
– Доброй ночи, да хранит вас Господь, – и улыбается мужу.
Принцесса Мария, ее дочь, подходит и встает с нею рядом, Мария Брэндон, вдовствующая королева Франции, следует за ней. Я иду следом, все дамы по очереди тоже, мы готовы удалиться – но Анна Болейн не трогается с места.
На мгновение я чувствую чудовищную неловкость: она совершила ошибку, и я, или кто-то другой, должен бы ее загладить. Она не заметила, что мы уходим, и будет выглядеть глупо, когда помчится за нами после ухода королевы. Это не так уж важно, но как же неумно и грубо с ее стороны – быть такой невнимательной к освященным временем ритуалам двора. Я делаю шаг вперед, чтобы взять ее за руку, пусть присядет перед королевой и вольется в строй дам, я хочу оказать этой молодой женщине услугу, загладить ее оплошность прежде, чем она превратится в позор. Но потом вижу в наклоне ее головы и вызывающем блеске улыбки нечто, что заставляет меня остановиться.
Она стоит, окруженная самыми красивыми мужчинами при дворе, она в центре внимания в этом прекрасном зале со сводчатым потолком, ее темная голова увенчана французским чепцом глубокого алого цвета, украшенным рубинами и золотым шитьем. Она не кажется неуместной, не выглядит пристыженной, как должна бы выглядеть придворная дама, забывшая свое место. Напротив, вид у нее торжествующий. Она быстро приседает, широко раздвинув бархатную красную юбку, и не торопится примкнуть к свите королевы, как ей положено.