Проклятие Мафусаила

— Сучёныш, — процедил сквозь зубы здоровяк и недобро улыбнулся.

Краем глаза Молчун заметил, как правый кулак противника молниеносно летит ему в голову. Он чуть присел и выбросил навстречу поднос, зажатый в руке. Раздался приглушенный звон — костяшки здоровяка встретились с металлом. Удар был настолько силен, что Молчуну едва не вывихнуло пальцы. Поднос полетел далеко в сторону. Здоровяк лишь чуть скривился от досады и попер вперед. Оттолкнувшись ногами от пола Молчун исполнил что-то похожее на апперкот, целясь в подбородок, маячивший над собой, но здоровяк легко уклонился, и парень промахнулся. Черт, я раскрылся, успел подумать Молчун, а в следующий миг окружающий мир — столы и скамейки, привинченные к полу; каторжане, подбадривающие драчунов; раздатчик, с разинутым в неслышном крике ртом; равнодушный бритый затылок Лехи — все это рассыпалось, словно карточный домик, а в глазах стремительно потемнело. Молчуну показалось, что в самый центр солнечного сплетения ему воткнули тупое копье. Спустя мгновение левую сторону тела будто обожгло, а щека прилипла к холодному линолеуму. Он силился вдохнуть, но слышал только собственные слабые всхлипы. Его бесцеремонно перевернули на спину. Вдалеке наверху мелькнули размытые огни. Молчун, преодолевая удушье, попробовал отмахнуться от неразличимого в дымке противника, но руки находили лишь пустоту.

Ему отвесили пару несильных оплеух, скорее для того, чтобы привести в чувство. Туман постепенно рассеивался. Молчун разглядел очертания здоровяка, который уселся на него верхом, не давая дышать. Поерзав, он попытался вывернуться, но получил болезненный тычок под ребра. Было понятно, что он полностью во власти этого бугая: тот волен даже убить его.

Зрение более или менее вернулось, и Молчун встретился со взглядом здоровяка, который не сомневался в своей победе. На губах играла гадкая ухмылка. И тут над его плечом появилась свирепая физиономия с надвинутой на глаза кевларовой черной каской. Почуяв неладное, амбал резко обернулся. Как раз вовремя, чтобы получить удар дубинкой наотмашь в челюсть. Яркими кляксами в воздухе мелькнули капли крови. Следом за ними на пол повалился и сам зачинщик драки.

Столовую заполнили охранники, раздавая направо и налево тумаки. Каторжане жались к стенам и всем видом показывали, что не имеют к потасовке ни малейшего отношения. Звякали и щелкали наручники. Поднялся недовольный гул. Скованных заключенных одного за другим выводили в коридор.

Двое охранников взяли под мышки бесчувственное тело здоровяка и потащили прочь. Уже в дверях они столкнулись нос к носу с начальником охраны. Концом дубинки тот приподнял водолаза за подбородок и сокрушенно покачал головой:

— В карцер его.

После этого ротмистр подошел к Молчуну и воззрился на него сверху вниз. Молодой человек все еще не мог восстановить дыхание и подняться. Рот быстро наполнялся кровью, но сплевывать под ноги начальнику охраны точно не следовало.

— Почему я не удивлен, Кривопятов, — Карпов подозвал ближайшего тюремщика. — Его тоже тащите в карцер.

* * *

Время в карцере вытягивается в бесконечную петлю. Сколько уже прошло? Час, два или, может быть, сутки? Разница растворяется в череде одинаковых секунд, сливающихся в минуты, которые тоже неотличимы друг от друга. Сознание протестует, мечтает об освобождении, но истязание тишиной, одиночеством и холодом продолжается. А еще невозможно найти положение, в котором можно хотя бы с минимальным удобством устроиться для сна.

Молчун слышал, что после недели в карцере даже самые буйные заключенные становились паиньками. Если выбирались оттуда живыми. Поэтому, чего уж греха таить, он был здорово напуган. Перспектива загнуться от переохлаждения и истощения его не прельщала. Только здесь выходка в столовой стала казаться ему смертельно опасным ребячеством. Он совершил глупость и теперь расплачивается за нее.

У отправленных в карцер отбирали все кроме одежды. Пока его тащили по коридорам и переходам, Молчун успел незаметно избавиться от пузырька, в котором еще оставалось полтора десятка таблеток пирацетама. Если бы при досмотре у него нашли лекарство, началось бы разбирательство и Кусто мог бы тоже оказаться в отчаянной ситуации. А теперь Молчун переживал, не рассосется ли положительный эффект от лечения. Вдруг его опять станут преследовать кошмары?

Пару раз за сутки (так ему казалось, но на самом деле это мог быть любой другой отрезок времени) в коридоре раздавались тяжелые шаги тюремщика, который проталкивал в отверстие внизу двери жестяную миску с застывшим до желеобразного состояния рыбным бульоном и кружку затхлой воды. Молчун знал, что попытки заговорить с охранником ничем хорошим не закончатся, поэтому продолжал терпеливо ждать.