Проклятие Мафусаила

Превозмогая боль, Молчун перевернулся и встал на карачки. Даже в таком положении его заметно шатало. Леха подхватил его под мышки. Он помог ему занять удобное положение на скамье, упершись плечом в стену. Вместе они очистили оконный проем от осколков, и Молчун пристроил ложе карабина на раму. Проверил затвор. Посмотрел наружу. Ландшафт отличался от того, к которому он успел привыкнуть. На границе тундры растительности стало больше. Слева и справа в землю врастали полуразрушенные хибары.

— Ты только покажи, откуда их ждать, — попросил Молчун.

— Они от нас точно на запад, аккурат между этих развалюх. Километра полтора до них. Не больше. Я буду снаружи следить, чтобы они нас не обошли. А ты, смотри, меня случайно не зацепи, усек?

Каторжанин оставил ему подсумок с патронами и направился к выходу.

— Для себя-то пулю придержать? — мрачно пошутил Молчун.

— Типун тебе на язык, дурень! — погрозил кулаком Леха.

Скрипнули петли. Молчун остался один. Лицо приятно ласкал ветерок, охлаждая пылающие от лихорадки щеки. Никакого движения на горизонте он не замечал. Наверное, преследователи после лехиной канонады затаились и размышляли, как не словить пулю.

Прошло четверть часа, наполненных тревожными ожиданиями и присвистом сквозняка. Для полного удовольствия не хватало подхватить воспаление легких, подумалось Молчуну. Снаружи раздался настойчивый стук по дереву, а следом прилетел треск автоматной очереди. Леха трижды выстрелили в ответ, после чего вокруг разлилась тишина взрывоопасной густоты. Каторжанин устроился на корточках возле покосившегося угла хибарки справа. У него было необычное выражение лица — одновременно злое и веселое. Как такое назвать? Бесшабашное, что ли… С такими лицами в последнюю войну ходили в рукопашную атаку. Леха озорно подмигнул ему.

— Я никого не вижу! — признался Молчун.

Каторжанин кивнул, высунулся за угол, вскинул карабин к плечу, дважды выстрелил и вновь прижался к стене.

— Умные черти, — крикнул Леха. — С двух сторон заходят!

Новая порция свинца забарабанила по бревнам.

Молчун убрал оружие с подоконника и, используя вместо костыля, поднялся на ноги. Он стиснул зубы и сделал несколько шагов. На лбу выступила испарина. Каждое движение казалось последним. Снаружи стреляли, но отвлекаться было нельзя. Впереди мутным пятном расплылась дверь. Бог его знает, сколько потребовалось времени, чтобы доковылять до нее. Уткнувшись лбом в стену, Молчун застегнул куртку на все пуговицы, накинул на голову капюшон и толкнул дверь.

Рискуя пересчитать копчиком ступеньки, он все же благополучно спустился с крыльца. Правой рукой придерживался за стену, левой — опирался на карабин. Он поднял голову — до хибары слева было метров двадцать. Здоровому человеку хватило бы считанных секунд. Молчун же чувствовал себя восставшим с того света мертвецом. Струйки пота, сбегая, щекотали поясницу. Даже когда донеслись крики Лехи — «Куда ты?! Стой!» — он продолжал двигаться к сараю. Кто-то должен занять огневой рубеж. Обсуждать тут нечего! Повалившись на землю под стеной хибары, Молчун поскреб наст и обтер щеки жесткими крупинками снега, похожими на кристаллы поваренной соли.

Он выглянул за угол. Трое преследователей вытянулись во фронт и держали дистанцию. До них осталось не больше пятисот метров. Каннибалы не скрывались и двигались быстро. Такими темпами им оставалось идти не больше нескольких минут. Выдолбив углубление в сугробе, он уперся локтем, прицелился и без всяких мудреных вдохов-выдохов выстрелил. Толчок приклада отозвался резью в боку. Пороховая дымка рассеялась, и Молчун увидел, что китайцы ринулись искать укрытие. Пуля ожидаемо ушла «в молоко», но, по крайней мере, на какое-то время задержала их.

Троица перемещалась то ползком, то короткими перебежками от одного кустарника к другому. Молчун выбрал того, что двигался посередине. На этот раз он выполнил все по правилам и, плавно нажимая курок, верил, что бьет точно в цель. Однако забыл сделать поправку на расстояние, и пуля подняла фонтанчик снега за несколько десятков метров до врага, который рухнул как подкошенный и прикрыл голову руками. Оба его спутника тоже остановились и открыли ответный огонь. Молчун спрятался за стену, а через мгновение по дереву застучали пули. Он снова выглянул. Китайцы неумолимо сокращали расстояние и оказались на прогалине, где не было ни кустов, ни валунов, чтобы спрятаться. Поэтому они просто целеустремленно бежали вперед, пригнувшись. Молчун вновь прицелился, взяв чуть выше.

Он не почувствовал, как отдались болью ребра. Сердце рвалось наружу, разгоняя по телу адреналин — универсальное обезболивающее. Китаец дернулся, схватившись за грудь, и упал ничком. Молчун не ожидал, что убить человека окажется так просто. Впрочем, может, все дело в расстоянии. Если бы стрелял в упор, видел бурые кляксы на снегу и как дергается тело…